В этот момент в кабинете сидели Люсинда и Юлия. Люсе было скучно, и она решила помочь мне с журналом. Я с радостью свалил на неё такую кучу дел, что она даже пискнула что-то про перебор, но я уже её не слышал. Сама вызвалась, я её не заставлял. Пока что, чтобы не было недоразумений, я назначил её редактором «Сегодня». Пусть пашет. А недостаток опыта и навыки ей Котов быстро привьёт, потому что он сам уже вешается от перенапряга.

— Я могу поинтересоваться, какого черта ты врываешься в мой дом и начинаешь крушить мою мебель? — я посмотрел на него снизу-вверх, из-за горы разных бумаг, в которые меня с утра закопали.

— Я не могу там оставаться. Не тогда, когда имперская служба пытается влезть в мою работу, которая хорошо отлажена и прекрасно работает, — Егор поднял стул и упал на него рядом с женой. Люся нагнулась и легко его поцеловала, успокаивая.

— Ушаков, мне не нравится твоё выражение лица, — я поднял вверх палец. — Оно мне очень не нравится. Что ты задумал?

— Ну-у-у, — протянул Егор. — Вольфы же благополучно родили двух сыновей и отчалили в родную гавань? Может, мы с Люсей здесь поживём, до свадьбы. Нет, как вариант есть старая квартира Люси, но, боюсь, там не слишком безопасно.

— Я Олегу Рыжову ключи отдала, он туда какую-то свою подружку притащил, так что при любом раскладе, мы не сможем в тот дом вернуться. — Люся нашла руку мужа и сжала её.

— Да вы сговорились, — я бросил ручку на стол. — Дед как-то сказал, что, живя в вашем доме, можно годами друг с другом не встречаться.

— Не в этом случае, — пробормотал Егор. — Я бы ездил туда как на работу, уезжая вечером... Но, если ты категорически против...

— Егор, вот у того, чем ты сейчас занимаешься, есть очень неприятное определение — эмоциональный шантаж. — Я поднял ручку, потому что уже точно знал, что эти шантажисты выиграли. Тут ещё и тот факт сыграл свою роль, что, когда я был ранен, Егор сумел организовать мой покой, дав мне элементарно выспаться. Снова бросив ручку на стол, я поднял трубку телефона на столе. — Назар Борисович, подготовьте комнаты, которые женщины Вольфа занимали, да-да, те смежные. В них до свадьбы Ушаковы поживут. Нет, не все, всех мы не сможем прокормить. Только Егор с Люсиндой. Почему две комнаты? А вдруг Люся захочет от него отдохнуть?

— Спасибо, — просто сказал Егор.

Но Ушаковы, в отличие от Вольфов, были тихие. А когда Егор приезжал домой, то просто падал на кровать, иногда даже не раздевшись, и засыпал. Просыпался он или нет, когда к нему присоединялась Люсинда, я не знаю, свечку над ними не держал, но пару раз помогал ей его раздевать, потому что ворочать эту тушу для хрупкой, да ещё и беременной женщины, было тяжеловато.

Так что все были при делах. И, как оказалось, когда ты занят до такой степени, что иной раз просыпаешься с утра в той же позе, что и уснул, никакие желания тебя не посещают и не мучают. Да ты вообще ничего не хочешь в такие моменты, тебя самого хоть... хм, а вот об этом не надо даже думать, а то сразу тот бордель вспоминается, с которым нам Люська удружила.

А вот в один далеко непрекрасный вечер к нам приехал Андрей Никитич. Приехал он какой-то взъерошенный, с газетой под мышкой. Они заперлись с дедом в кабинете, и долго из него не выходили.

Уже и Егор приехал, как обычной вздрюченный сверх меры от непрерывного общения с императорской службой безопасности. Уж не знаю, что им опять не понравилось, наверное, цвет камуфляжа Ушаковских бойцов недостаточно камуфляжный.

Я же в этот вечер был не слишком убитый. Мне предстояло убиться самостоятельно, изучив бумаги по стеклодувному предприятию, доставшемуся мне от козла Водникова. Вот, положа руку на сердце, если я Женьку где-то встречу, то уничтожу его максимально жестоким образом. Предприятие было очень даже интересное, но вот уже год приходило в упадок, потому что Женек им совершенно не занимался. Хорошо хоть налоги платил, да зарплату персоналу, а то совсем печально бы всё было. А самое главное, для меня это предприятие было нужно просто как воздух, потому что из Франции пришло сообщение, что доставшийся мне по случаю вместе с виноградниками винодельный цех готов предоставить свою продукцию. К свадьбе — это было бы самое оно, всё одной статьей расходов меньше. Вот только появилась одна проблема — бутылки. Нужны были бутылки, которых быстро взять было неоткуда. А тут такой подарок от Водникова. Ещё бы руки ему оторвать, за то, что запустил такое предприятие, и совсем хорошо бы было.

И вот я, нагрузившись бумагами, сразу завалился на кровать, чтобы далеко не ходить, когда начну отрубаться, приступил к их изучению, но тут мня прервал Назар Борисович, пригласив пройти в кабинет, где меня ждут Андрей Никитич и Виталий Павлович.

— Ну что, ружьё вернули в целости и сохранности? — спросил я, останавливаясь перед кабинетом. Чего мне стоило уговорить его отдать лапулю на время Стоянову, лучше вообще никогда не вспоминать.

— Да, Константин Витальевич, ружье вернули в прекрасном состоянии.

— Я же говорил, что его хорошо отреставрируют, — я мысленно поблагодарил богов. — Да, Назар Борисович, у меня к тебе личная просьба. Сразу после свадьбы мы с Анной переедем в наш новый дом, и нам понадобится дворецкий.

— Хм, мне, конечно, очень лестно, но я, разумеется, не оставлю Виталия Павловича и Марию Витальевну, — медленно ответил Назар Борисович.

— Да это понятно. Я и не прошу оставить деда с матерью, да и понимаю, что это из серии невозможного. Я прошу подыскать мне приличного дворецкого.

— Я подумаю, Константин Витальевич, вполне может быть, что у меня есть кое-кто на примете. — И Назар Борисович открыл передо мной дверь в кабинет.

Тресь! Я сумел перехватить газету, летевшую мне прямо в лицо.

— Немедленно объясни, что это такое? — Андрей Никитич оперся руками на стол и подался вперед, сверкая своими блеклыми выгоревшими глазами.

— Газета, — я открыл первую страницу и тут же увидел несколько фотографий Егора, подобранных просто филигранно, на протяжении