– Этрусков же убили не чертовы силки, так ведь, кэп?

– Да, Богом клянусь и святыми угодниками, Люций.

Он дернулся, когда грубые пальцы помощника слишком сильно надавили на ожог.

– Как эти твари оказались здесь, а не у себя дома? А?

– Не знаю, Люций. Возможно, магистры короля приложили к этому руку. Или волею императоров. И Бога.

– Считаете, Бог отвернулся от этих мест? И от Новой Земли?

– Не знаю.

Де Марш чувствовал, как, несмотря на страх и боль, его клонит ко сну.

– Но ведь киты на нашей стороне, разве нет?

– С чего ты так решил? Один из них чуть не отправил нас на дно. Плотник до сих пор не может залатать течь. Если мы не найдем хорошее местечко, чтобы бросить якорь…

– Я видел его, – с жаром перебил купца помощник. – Вы выкинули чертову тварь, это сатанинское отродье, за борт, а огромная зверюга схватила его и сожрала. Затем нырнула на глубину. Я видел это собственными глазами.

Де Марш вздохнул:

– Мой друг-этруск говорил, что морские твари гуртуют китов, как погонщики скот.

– А еще он сказал взять с собой дешевую красную ткань и арбалеты, – проворчал Люций.

– Верно подмечено, – согласился купец.

– Так кто же убил этрусков, кэп?

Перед глазами де Марша возник образ человека, легкие которого вырвали через спину.

– Понятия не имею. Интересно, где они сейчас.

– Сюда направляется сэр Хартмут.

По пути Черный Рыцарь остановился, чтобы посмотреть на изуродованные останки мертвого этруска. На его привлекательном лице не дрогнул ни один мускул.

Торговец постарался расправить плечи.

– Силки? – спросил гигант.

Де Марш отрицательно покачал головой.

Сэр Хартмут осмотрелся.

– Из них вышли бы ценные союзники, – заметил он.

Увидев выражение лица купца, Черный Рыцарь зловеще улыбнулся.

БОБРОВЫЕ ОЗЕРА – НИТА КВАН

Полная луна, которая сначала взошла над уединенной скалистой бухтой на северном побережье Новой Земли, чуть позже поднялась и над заросшей травой поляной далеко на западе, где вторую ночь подряд нес дозор Нита Кван. Ему досталась первая половина ночи, потому что у Ота Квана не было любимчиков и все дежурили по очереди, независимо от своих предпочтении.

И снова под конец дежурства они вместе курили трубку – к слову, запах дыма начинал ему нравиться. Когда Питер уснул, Ота Кван продолжил всматриваться в темноту. Его лицо едва освещали тлеющие в трубке угольки.

Утром они оставили оружие, что немало обеспокоило многих из отряда.

– Мы не сможем нести и мед, и оружие через болота, – настоял Забирающий жизнь.

Закинув в рот пригоршню пеммикана, он подвел их к краю огромного болота. Тут и там виднелись хатки бобров, по величине ничуть не уступавшие хижинам людей.

– Тик Чузк, – сказал Ота Кван, ткнув пальцем в ближайшую постройку. – Мы зовем это место бобровым королевством. Иногда они приходят, а иногда нет. Эти бобры раздражительны и очень свирепы. Поэтому не нарывайтесь и меньше шумите.

Воины заворчали. Сэссаги не любили, когда им указывали, что делать, даже если совет был хорошим.

Большой ручей, почти река, пересекал болото, затем исчезал среди густой травы. Несведущий человек мог бы подумать, что это поляна, но, сделав шаг вперед, оказался бы по пояс в воде. Сэссаги стояли на песчаном берегу переправы шириной в два корпуса лодки, которой у них с собой не было.

Стака Гон, один из самых молодых в отряде, рванулся вброд, оступился и с криком начал заваливаться назад.

Ота Кван поймал его, прежде чем он упал.

– Идиот, – проворчал Забирающий жизнь, поднимая юношу, который протяжно застонал.

Острая палка пробила его обутую в мокасин ногу. Ота Кван, не церемонясь, вырвал деревяшку из стопы и перевязал рану собственной рубашкой.

– Любое дерево или куст, обгрызенные бобрами, становятся ловушкой и оружием. Ты должен был знать это, – поучал он.

Нита Кван тоже слышал об этом, но позабыл. Он посмотрел на палку – длиной с ладонь человека, красную от крови, – и отвернулся.

Оставив Стака Гона у переправы, они сняли леггинсы, чтобы не промочить, и пустились в путь через болото, держа ведра над головами. Комары неистовствовали, но сэссаги не обращали на них внимания.

Питер старался не показывать своего раздражения, хотя ненавидел насекомых.

После того как воины пересекли болото – где-то пешком, где-то вплавь, – они взобрались на невысокий, поросший елями горный кряж и разлеглись на огромном валуне из известняка, чтобы обсохнуть. Запах меда был просто невыносим – несло гнилью и приторной сладостью.

Ота Кван, спрятавшийся в кустах, подал знак подойти к нему.

– Проще, чем в прошлом году. Запруда прямо здесь. Как и гвиллчи. Гляньте, там и там. И там.

– Гвиллчи? – устало переспросил Нита Кван.

Гас-а-хо распластался на земле.

– У нас же нет оружия! – тихо воскликнул он.

И действительно, они были полностью безоружны, поскольку оставили копья, мечи и луки в лагере, чтобы ничто не мешало нести наполненные медом ведра.

На что Ота Кван невозмутимо ответил:

– Не беда, мы просто должны быть осторожнее. В любом случае это гораздо мудрее бессмысленного сражения.

Питер едва заметно усмехнулся:

– Кто же перед смертью поделился с тобой этой мудростью?

– Тадайо. Это точно боглины, Нита Кван, брат мой. Видишь их? Он видел. Целая армия оказалась между воинами и их оружием.

Довольно долго сэссаги возились, наполняя ведра. Мед Диких никогда не бывал чистым – иногда огромные пчелы сами застревали в нем и умирали, отчего к приторному запаху сладости примешивался смрад, исходивший от их разлагающихся останков. Животные тоже попадали в ловушку и погибали, не говоря о насекомых, трупы которых исчислялись тысячами. А еще повсюду виднелись гниющая растительность, плесень и упавшие деревья.

Гас-а-хо был настоящим мастером: свесившись с липкой скалы, он зачерпывал мед, заполняя ведра до самых краев, в то время как Ота Кван страховал его, обхватив руками за пояс. Чем чище мед, тем дороже его можно продать; и чем его больше, тем выгоднее для продавца.

Нита Кван услышал звук, напоминавший пение трубы, и все сэссаги замерли.

– Пчелы! – прошептал Гас-а-хо.

Ота Кван посмотрел на небо, вскочил, взобрался обратно на валун из известняка и, прикрыв глаза рукой, уставился на восток.

– Вот дерьмо, – выругался он по-альбански и вернулся к своим встревоженным товарищам. – Пошевеливайтесь, нам нужно забрать юного Гона с переправы, пока он не стал чьим-то обедом.