Найджел приложил ладонь к стеклу и пошёл вслед за вагоном. Повинуясь порыву, я тоже приложила ладонь к стеклу со своей стороны. Как будто коснулась мсье Милфорда.

Несколько секунд мы почти держались за руки, а потом поезд прибавил ход, и Найджел отстал.

Я некоторое время смотрела в окно. Размытая слезами промелькнула надпись «Добро пожаловать в Греной», а потом пошли леса. Ещё чёрно-белые, но спустя месяц-другой придёт весна. Всё зазеленеет, и начнётся новая жизнь.

Потому что так всегда происходит.

Я позвонила в колокольчик и заказала лакею завтрак. Мне нужны силы для продолжения борьбы. Уверена, дядя Уберт так просто не сдастся.

Ехать в купе было намного удобнее. Я неплохо выспалась и отдохнула. И к тому моменту, как поезд прибыл в столицу, уже составила примерный план действий.

В путешествии первым классом было вообще много удобств.

Например, кэб мне наняли ещё на перроне.

Во время пути я нашла в кармане несколько ассигнаций. Вот ведь Найджел, и когда только успел сунуть?

От предлагаемых в открытую денег я отказалась категорически. Какое ещё жалованье? Купил билет – и достаточно. Пусть думает о дочери и её будущем. И о своём тоже.

Зимняя столица выглядела удручающе. Вместо пушистых белых сугробов повсюду была серая мешанина из снега и грязи. Суета, шум, грубые крики.

Кажется, за эти несколько месяцев я привыкла к тихой провинциальной жизни.

На доме Овсянки висела новенькая вывеска, блестевшая масляной краской. И это дало мне надежду.

Я постучала. Через несколько секунд дверь открыла дородная служанка.

– Добрый день, мисс, – произнесла она грудным голосом.

– Я бы хотела увидеть вашу хозяйку, передайте, что приехала Анна Крунс… то есть Анна Веспер.

– Так кто приехал? – женщина уставилась на меня непонимающе.

И я усмехнулась.

– Передайте, что приехала Анна. Мы учились вместе.

– Анна! – Лилея не утерпела, сама спустилась. И теперь сжимала меня в объятиях. – Как хорошо, что ты приехала. Проходи.

Мы поднялись по обновлённой лестнице совершенно преображённого дома.

– Нравится? – Овсянка с любовью смотрела на своё жилище. – Только недавно ремонт закончили. Это всё благодаря тебе. Спасибо. Дела теперь пошли в гору. Ты голодная? Сейчас прикажу подать чай. Обед будет через час.

Овсянка осталась абсолютно прежней. Такой же энергичной и деятельной.

– Мне нужна твоя помощь, – призналась я, когда служанка накрыла стол и удалилась, а мы с Лилеей остались наедине.

Я рассказала о том, что произошло в Греное. То есть, конечно, не обо всём, кое-что осталось исключительно в моей памяти. Но Овсянка и сама поняла, что наряду с моим кошельком пострадало и моё сердце.

– Ты можешь пока пожить здесь и дождаться двадцатилетия. Осталось всего-то несколько месяцев. Агата не болтлива, она никому не скажет. А я буду рада твоей компании.

– Спасибо, даже и не знаю, чтобы без тебя делала, – мы обе прослезились, расчувствовавшись, и обнялись.

А потом началась моя новая жизнь взаперти.

Своего дня рождения я ждала как освобождения из клетки. Очень комфортной и тёплой, но всё же клетки. На улицу выходить было категорически нельзя. Дядя продолжал меня искать. Иногда в газетах появлялись объявления о моей пропаже и обещания серьёзного вознаграждения.

Вот только с наступлением весны они становились всё реже и реже. А потом и вовсе исчезли.

В первый день лета без четверти полдень я стала совершеннолетней. И законной графиней Веспер.

Первым делом я наняла кэб и отправилась к бывшему опекуну.

Дядя Уберт принял меня в кабинете. Он был спокоен, улыбался и вообще делал вид, что ничего не случилось.

– Я хочу забрать документы о собственности, хозяйственные книги и выписки по счетам. Теперь я буду сама вести свои дела, – поспешила перейти к делу, так как меня немного потряхивало от дядюшкиной любезности.

– Конечно, дорогая, – снова улыбнулся бывший опекун и достал из сейфа увесистую кипу документов. – Здесь всё.

– Спасибо, – я сразу открыла выписки по счетам.

Мне нужно было знать, какими суммами я располагаю, чтобы найти мсье Милфорда и вернуть ему стоимость сгоревшего поместья. Пусть он и построит новый дом не со мной. Но, по крайней мере, Лючине не придётся довольствоваться добротой оборотней. Она сама сможет выбирать, где ей жить.

– Как ноль? – я перевела взгляд на дядю и снова склонилась над колонкой цифр. Итог остался прежним – эти документы сообщали, что у меня нет денег.

Совсем нет.

Только титул, поместье и земли.

– Милая Анна, – произнёс дядя Уберт с гаденькой ухмылочкой, – твоё содержание мне очень дорого обходилось. Ты училась в престижнейшем пансионе. Твои наряды шили лучшие портнихи столицы. Выезд с четырьмя лошадьми, уроки рисования… Я могу перечислять долго. К тому же на твоих землях последние годы был неурожай. Дохода никакого не было. Более того, мне пришлось потратить на тебя немало своих денег. Я хочу, чтобы ты вернула их. Как можно скорее. – Бывший опекун посмотрел на моё ошарашенное лицо и добавил: – Ну ладно, вернёшь до конца лета. Мы же родственники.

– Вот козёл! – резюмировала Овсянка, когда я пересказала ей наш с дядей разговор и показала бумаги. – Украл твои деньги и ещё издевается. Мы подадим на него в суд. Вот увидишь, он вернёт всё до последней монетки. Ты можешь пока остаться у меня.

– Спасибо, Лилея, но я хочу вернуться домой. Я ведь не была там… – задумалась, а сколько же я не видела родной дом? – С самой смерти родителей.

Дядя и тётя забрали меня сразу же. Все эти годы я совсем не интересовалась делами имения. И как оказалось, совершенно зря.

Всё заросло бурьяном. Даже тропинка к дому едва угадывалась в высокой траве. Не стало чудесного маминого сада, где летом вились по аркам ярко-синие клематисы. Сам дом обветшал. В окнах были разбиты стёкла. На крыльце валялся мусор.

Я толкнула жалобно скрипнувшую дверь и обомлела. Мебели почти не было. А то, что оставалось, какие-то вандалы разломали в щепки. На стенах написали неприличные слова.

Первая растерянность сменилась гневом. Дядя Уберт заплатит за это. Клянусь, он заплатит. Это мелкая месть, недостойная благородного человека.

– Кто здесь? – дверь снова скрипнула, и я обернулась. В проёме двери темнел силуэт.

– Леди Анна? Маленькая графиня? – старческий голос показался знакомым, но я не сразу поверила в услышанное.

– Нянюшка Элиза? Это ты?

– Вернулась, значит, моя кровиночка. Вот так счастье.

И это действительно было счастье. Я уже и не надеялась увидеть живой свою старую няню. Когда дядя Уберт увёз меня, я просила, чтобы он забрал и Элизу. Но опекун сказал, что она отказалась ехать со мной. Оказывается, это тоже была ложь.