– Чего тут судить, – Теолот с остервенением рвал зубами кусок оленины. Слова его были невнятны, но Силт наперед знал, что скажет хозяин. – Отобрать у них добычу, чтобы не о чем было спорить. И каждому всыпать розг. Для науки. Чтоб время мое не отнимали.

– Так нельзя, господин, – покачал головой управляющий.

– Почему? – удивился Теолот.

– Кабана они добыли на законных основания. Вы сами дали им разрешение.

– Да? Не помню.

– Три дня назад вы подписали бумагу.

– Ты мне подсовываешь, я подписываю, не читая.

– Это было разрешение на охоту.

– Неважно. Всыпать розг!

– Но их не за что наказывать.

Теолот какое-то время сверлил взглядом своего управляющего. Силт, потупившись, терпеливо ждал.

– Ладно, пусть заходят, – Теолот отодвинул тарелку с олениной, тыльной стороной ладони вытер губы, откинулся на высокую спинку кресла, вздернул подбородок. Он представил, как выглядит со стороны – грузная фигура, величественная осанка, каменное лицо. Кресло, похожее на трон. Алый ковер за спиной. Огромный камин, словно зев чудовища. На стенах оружие: клинки, арбалеты, пики.

Определенно, ему нравилось быть хозяином.

Эх, если бы это был настоящий замок…

Неуверенно переступили порог охотники, сдернули шапки, склонились в поклоне.

– Что там у вас? – спросил Теолот.

За охотников ответил Силт:

– Господин! Ремиз и Астан получили разрешение на добычу одного кабана, предварительно договорившись разделить мясо поровну. Но после охоты Ремиз вспомнил, что год назад Астан взял у него в долг половину оленьей туши и до сих пор не отдал. Поэтому Ремиз требует себе две трети кабана в счет старого долга. Астан говорит, что договор пересматривать нельзя. От долга он не отказывается, обещает отдать позже.

– Который из вас Ремиз, который Астан? – спросил Теолот.

И снова ответил Силт:

– Ремиз, – показал он рукой на высокого простолюдина с широким лицом, изъеденным оспой. – И Астан, – управляющий повернулся ко второму охотнику, бородатому и плешивому.

– А ты упитанный, Астан, – ухмыльнулся Теолот. – Должно быть браконьерничаешь?

Охотник вздрогнул и что-то испуганно пробормотал.

– Что он сказал? – недовольно спросил Теолот.

– Никак нельзя, – повторил управляющий слова Астана.

– Знаю я вас, – лицо Теолота помрачнело. – Все воруете! Смотрите – поймаю, засеку до смерти!

– Как поступить с кабаном, господин? – напомнил Силт.

– Да… – Теолот мрачно глянул на управляющего. Задумался надолго, окаменел.

Охотники мяли шапки в руках – уж и сами не рады, что пришли. Говорили жены, что к новому хозяину на глаза лучше не показываться. Но в горячке спора забыли обо всем, решили, что уж если кто и рассудит, то…

– Ладно, – сказал Теолот, оживая. – Поступим так. Ремиз получает две трети туши. Тем самым с Астана списывается старый долг. Вот вам мое решение. А теперь самое главное, – Теолот оскалился. – За то, что рассудил я вас по закону, отдаете мне треть от кабаньей туши. Каждый. Итого, к завтрашнему дню две трети кабана должны быть у меня.

– Но… – побледневший Астан вздернул голову, наткнулся на холодный взгляд Теолота и сразу сник, опустил безвольно руки.

– А теперь убирайтесь!

Охотники поспешили уйти. Но Силт не двинулся с места.

– Что-то еще? – спросил Теолот, хмуро разглядывая управляющего.

– Ваш отец так бы не поступил, – сказал Силт.

– Мой отец! – фыркнул Теолот. – Он поступил много хуже, когда засунул меня в эту дыру!

– Вы оставили без пищи две семьи.

– Они и так обворовывают мои леса.

– Потому и воруют, что не могут добыть пропитание честно. Люди недовольны.

– Я тоже!

– Раньше все было иначе.

– Хозяин сменился.

– Люди ропщут. Боюсь… – Силт замялся.

– Боишься? Чего боишься?

– Охотники – не крестьяне. Терпеть не привыкли. И оружие у них есть.

– Бунта боишься?

– Выпустят стрелу из леса. Попробуй найди потом стрелка. Или огня подпустят.

– Ты что же, запугать меня стараешься?

– Просто предупреждаю. Ропщет народ. Волнуется. Разговоры всякие ходят.

– Какие разговоры?

– Про стрелу из леса. Про огонь. Много чего говорят.

– Кто говорит? – Теолот привстал, навис над столом, подался к управляющему. Лицо его налилось краснотой, скулы закаменели, угол перекошенного рта подергивался. – Кто?!

– Кто ж его знает… Ветер носит, в уши задувает.

– Ты мне это брось! Говори, кто слухи распускает!

– Не знаю. Но слышал, к ведьме гости зачастили.

– К старой карге? Она еще жива?

– Жива. Ходят к ней люди, как и раньше. Только вопросы у них теперь другие. Спрашивают, долго ли еще им так жить. Сколько еще мучаться. А ведьма отвечает, что немного. Новый хозяин, говорит, долго не проживет.

– Вон оно что… – протянул Теолот. Глаза его сощурились, превратились в узкие щелочки. – Вот значит как…

– Ведьме верят.

– Ах она, карга старая! Народ мутит…

– Знает она многое. Видит былое и будущее. Судьбы людей читает.

– Что ж… – Теолот опустился в кресло, крепко сжал подлокотники. – Придется напомнить всем, кто здесь хозяин. Завтра же снарядишь людей за ведьмой. Поглядим, что она при мне нагадает.

– Как бы не вышло чего, господин, – негромко сказал Силт.

– А ты чего тут мне указываешь! – вскинулся Теолот.

– Я не указываю, господин. Я помогаю.

– Не нужна мне твоя помощь!

– Ваш отец, господин…

– И хватит мне тут про моего отца! Завтра же отправляй людей! Пусть привезут сюда ведьму!

– Хорошо, господин. Как скажете. Все будет сделано, – в голосе управляющего слышалась покорность, поза выражала смирение.

Теолот, тяжело дыша, долго разглядывал горбатого Сита. Наконец успокоился, криво чему-то усмехнулся и вернулся к трапезе.

Вечером прибыли нежданные гости.

Слышно их было издалека. Сначала раскатился над тихим лесом звонкий собачий лай. Потом послышались людские голоса, взрывы хохота. Истошно крякая, сорвались с застывшей поверхности маленького озерца испуганные утки.

– Кто бы это? – озабоченно спросил себя Теолот, выглядывая в окно.

Уже темнело. Деревья смыкались плотней, просветы меж стволов заливала тьма. Стелился по земле тяжелый низовой туман, редкий, призрачный, жутковатый; цеплялся за кусты, повисал на ветках, колыхался, словно рваные полотнища паутины.