скалами. Мне, наконец, раскрывается вершина и долгий, запутанный, но все же преодолимый путь к ней. Сколько раз ее видел на фотографиях, а все равно удивляюсь, до чего главная гора похожа на огромный конический пень с могучими корнями. Кто его знает, может так оно и есть, ведь никто нам не покажет, как создавался парк. Под ногами больше нет корней, поэтому иду, спокойно глядя вперед. День переваливает за вторую половину, поэтому вершина освещена с моей стороны золотым светом, и явно видны сотни теней от длинных каменных борозд на отвесных участках. Кажется, что гора то ли выточена вертикальными взмахами огромного инструмента, то ли выращена из окаменелых волокон. С восторгом и ужасом представляю, как мне в ближайшие пару дней по всей этой красоте лезть, но это будет завтра.

Семья

Жаркие солнечные лучи, затяжной подъем и маниакальное желание успеть делают свое дело, то есть вынуждают меня остановиться. С неохотой присаживаюсь на ближайший камень, изменив, тем самым своему правилу двух привалов в сутки. В глазах начинают бегать мелкие искры, в ушах стучит кровь, но эта забастовка перенапряженного организма не мешает мне услышать звук, совершенно здесь неуместный. Несколько детских голосов кажутся галлюцинацией в высокогорье, еще более странной, чем вчерашний толстяк возле костра и докучливый ворон. Мне думается, что редкий взрослый добирается до вершины, хотя все возможно и ограничений нет. Рассудок оказывается в порядке. Перед моим взором появляются мальчик с девочкой, лет двенадцати. Они беззаботно шагают вперед, продолжая свой щебет.

— Ну, зачем ты лезешь в овраг?. Иди рядом и лучше дай руку, а то упадешь. Видишь же какая дорога размытая, — говорит мальчик серьезным голосом. — Папа сказал за тобой присматривать, поэтому не подводи меня.

Девочка нехотя возвращается на ровную поверхность, но находит что ответить:

— А меня мама просила следить за тобой, так что ты тоже должен слушаться. Сам-то через каждый шаг спотыкаешься.

— Все равно у меня лучше получается. Сто раз в день тебя ловить приходилось, чтоб не шлепнулась. И вообще ты младше, и не можешь мне помогать или рюкзак нести. Понимаешь?.

— Так не интересно… Ну ладно, тогда буду давать тебе орешки из бокового кармана, чтобы ты каждый раз рюкзак не снимал. И вообще, подтяни штаны, скоро свалятся. — голосом строгой учительницы прощебетала девчушка.

Слова юных путешественников скоро подтверждаются, когда из-за поворота показываются фигуры родителей. Шустрая парочка тормозит, дожидаясь остальных, а может, меня увидели и испугались. Решаю не дергаться, а спокойно посидеть, дав большому семейству пройти вперед. Замечаю совсем юного отрока, лет семи, шустро перебирающего ногами рядом с родителями. Но удивляет не столько детская выносливость, ибо в таком возрасте сила фонтаном бьет, а ощущение цельности, словно ко мне приближается не то одно цельное существо, не то стая, подчиненная общей воле. В памяти возникает воспоминание о помощи барышне, с мозолью на ноге. Забираю свои не озвученные слова назад, будто семья является обузой, что нельзя сказать по этим счастливым и сильным людям.

Брат с сестрой снова пробегают немного вперед. Останавливаются, заметив моего черного спутника, и с интересом разглядывают его. С нетерпением топчутся на месте, ибо нагружены куда меньше, по сравнению с главой семейства. Гляжу на героических размеров рюкзак, и смутно вспоминаю Ванин холодос, объемом равный крупному человеку, но условно невесомый, а у этого человека явно сил как у троих меня, не меньше. Наконец дружные путники замечают мое присутствие.

— Здравствуйте, — хором произносят супруги и их чада, с небольшим запозданием.

Мужчина приостанавливается, упирается руками в походную трость, и даже панаму снимает:

— Как восхождение, все в порядке? — просто киваю ему в ответ, якобы все хорошо. — Говорят, эта сторона горы не так проста, как кажется, с наскока не заберешься. А мы вот, почти осилили, не спеша. Семнадцатый день топаем, без заминок. С погодой очень уж повезло.

Неприкрыто расплываюсь в улыбке, радуясь встрече с людьми, не вовлеченными ни в одну иллюзию. Совсем забываю об усталости и отвечаю бодрым голосом:

— Если для вас только погода могла стать преградой, выражаю свое восхищение. Меня эта гора как-то притомила, наверно спешу излишне, — понимаю, что мои нежданные попутчики ровно дышат, поэтому решаю спросить. — Полагаю, вы через каменную россыпь меня не догоняли, но где тогда прошли так легко?

— Так прямо через лес, — говорит глава семи. — Сначала с юга зашли, через два перевала, а потом свернули с дороги, когда кустов и травы меньше стало. Гора-то понятная, или чутье работает. Шел, куда больше нравится, и выбрались сами, не заметили как. Если бы на ягоды не отвлекались, еще больше могли успеть.

Супруга беззаботного и одновременно ответственного ходока, перехватывает право голоса:

— Это все Сергея заслуга, он у нас как медведь через лес пробирается, а мы только и успеваем по следам бежать. Без него не дошли бы вовек, к тому же Сережа шатер тащит, такой же замечательный, как и тяжелый, — она толкает супруга головой, намекая, что пора следовать дальше. — Ну, мы пойдем. Рекорды не ставим, но и не филоним, хотя пейзажами полюбоваться успеваем.

— Нам рассказывали, здесь прямой путь наверх есть, — говорит Сергей, обернувшись. — Может, посчастливится найти, а если нет, все равно потихоньку заберемся, не зря же такой путь проделали, — он козыряет на прощание. — Счастливо тебе.

Дети уже давно успели сбегать вверх и вниз, перестав меня опасаться, даже окаянного ворона спугнули, да так, что птица не стала возвращаться. Они совсем осмелели, еще раз рвутся в мою сторону, прощаются, и, подняв облако пыли, берут родителей на обгон, к моему удивлению совсем не крича, как большинство в их возрасте. Мысленно оцениваю достойное воспитание, и задумываюсь над эффектом погружения, который совершенно незаметен ни в ком из семьи. Жду, пока они удалятся, и продолжаю поход, снова возвращаясь к причудам, творящимся с путешественниками. Решительно не понимаю, как им удалось так легко пройти через весь парк, разве только чудом, например в параллельной реальности.

Мои мысли сами собой возвращаются в собственное детство, проведенное в родительском доме, как в маленькой провинции рая. Сразу понимаю, что действительно жил в параллельном мире, совершенно не сталкиваясь с проблемами внешнего пространства, и сами родители тоже довольствовались собственноручно сотворенной вселенной, причем прекрасной, иначе не вышел бы из меня музыкант и мечтатель. Искренне завидую Сергею и его семье, что им удалось стать действительно единым целым, независимой частицей в этом непростом краю. Видимо они полагались на нечто большее, нежели пси-установки и разнообразные тренировки, на которые у меня была сделана