— Ну что ж, — сказала она (ее щеки заметно побледнели, и в глазах уже не горел прежний огонь), — я поднимусь в свою комнату, чтобы собрать вещи. Пожалуйста, сообщите мне, когда вы будете готовы к отъезду.

— Благодарю вас, — сказал Фрейзер. — Мы достойно отпразднуем ваш день рождения на Лоуэр-Слоун-стрит.

— Разумеется, — промолвила она.

— И сможем вернуться в Париж весной! — с улыбкой добавил Оскар.

Вероника рассмеялась, повернулась и упорхнула.

Через три часа на Северном вокзале мы сели в поезд, отправлявшийся в Кале. Фрейзер и Оскар без труда обменяли билеты; поезда по обе стороны Ла-Манша ходили практически пустыми, а на борту нашего парохода («Замок Дувр», «гордость компании») мы оказались единственными пассажирами в салоне первого класса.

День получился долгим, утомительным и скучным. Наше возвращение в Лондон совсем не походило на пиршество остроумия и предвкушение праздника, сопровождавшие нас по дороге в Париж. Если у Оскара и имелись запасы шуток и афоризмов (собственных или позаимствованных у других), на сей раз он не стал с нами делиться. Большую часть обратного пути он просидел, уткнувшись носом в книгу. Мы все читали или делали вид. Я медленно листал страницы моего vade mecum[103]— томика максим Ларошфуко с комментариями. Вероника изучала статью в научном журнале, посвященную Луи Пастеру и прививкам против сибирской язвы. Эйдан Фрейзер держал в руках «Трое в лодке» Джерома К. Джерома, но, похоже, не слишком вникал в содержание, потому что ни разу не рассмеялся.

Когда мы вернулись в Англию и наш поезд ехал мимо полей Кента, начало темнеть. Оскар и Фрейзер, словно безмолвно договорившись, отложили книги, наклонились друг к другу и принялись негромко обсуждать детали дела.

— Гилмор сообщил вам, когда именно нашли тело Беллотти? — спросил Оскар.

— Вроде бы вчера утром.

— Пока мы ехали в Париж…

— Да.

— И он свалился под поезд?

— По всей видимости.

— На какой станции?

— В телеграмме ничего не сказано, но речь шла не о железнодорожной станции. Несчастный случай произошел в метро.

— Несчастный случай? — Оскар приподнял бровь.

— Возможно, несчастный случай, Оскар, — сказал Фрейзер, тщательно подбирая слова. — Он ведь был практически слепым, не так ли?

— Из чего следует, что он старался быть осторожным, так мне кажется. Вы не можете исключать убийство. Вы не должны.

— Но зачем кому-то убивать Беллотти?

— Он ведь был вашим свидетелем, Эйдан. Вы сказали, что он сообщил вам, будто бы Эдвард О’Доннел и Дрейтон Сент-Леонард один и тот же человек.

— Совершенно верно.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— И еще он вам сказал, что Билли Вуд ушел в тот день с вечеринки, чтобы встретиться с ним?

— По словам Беллотти, да. Он собирался дать показания.

— Очень хорошо, — сказал Оскар. — Если Беллотти согласился дать такие показания, что еще он мог сообщить суду? Если он намеревался обвинить О’Доннела в убийстве, чью еще репутацию он мог загубить? В тот момент, когда Жерар Беллотти решился стать полицейским информатором, он подписал себе смертный приговор.

Фрейзер рассмеялся и показал на тоненький томик, лежавший на сиденье рядом с Оскаром.

— Боюсь, вы слишком много читаете нашего друга Конана Дойла, Оскар.

Мой друг взял подаренный ему экземпляр «Знака четырех» и повертел книгу в руках.

— Я впитываю уроки мистера Шерлока Холмса, который являет собой достойный образец логического мышления и наблюдательности.

Фрейзер улыбнулся, откинулся на спинку сиденья и провел длинными тонкими пальцами по волосам.

— Это был несчастный случай, Оскар, или самоубийство. Беллотти понял, что игра закончена, и он не сумеет справиться с последствиями. — Фрейзер повернулся, чтобы посмотреть в окно вагона, но ночь уже вступила в свои права, и он увидел в стекле лишь собственное отражение. — Сегодня утром вы упомянули карлика, — сказал он. — О каком карлике шла речь?

— Беллотти держал при себе карлика, который служил его спутником, посыльным и телохранителем… Я редко видел Беллотти без него. Невероятно уродливое существо!

— Если Беллотти убили, — предположил Фрейзер, снова поворачиваясь к Оскару, — возможно, убийца карлик.

— Я очень в этом сомневаюсь, — возразил Оскар. — Карлик — сын Беллотти.

Фрейзер снова повернулся к окну вагона.

— Я ничего не знал о карлике.

— Вам придется его найти, — сказал Оскар.

— Да, — рассеянно проговорил Фрейзер, — да, вероятно. Многое предстоит сделать…

— И с чего вы начнете? — спросил Оскар. — Допросите членов маленького клуба Беллотти? Они смогут рассказать вам о Дрейтоне Сент-Леонарде, как вы считаете? Конечно, в отличие от Беллотти, они едва ли захотят с вами сотрудничать…

— Я думаю, что начну с миссис Вуд, — сказал Фрейзер, но Оскар пренебрежительно покачал головой. Фрейзер продолжал: — Миссис Вуд… или миссис О’Доннел… или как там еще она себя называет: она была той самой экономкой, Оскар, я уверен.

— Она будет это отрицать.

— Несомненно. Те, чьи руки обагрены кровью, не склонны говорить правду.

— Вы предъявите ей обвинение?

— Нет, если у меня не будет признания. Присяжные не любят выносить приговор матерям, убивающим своих детей. Однако они признают О’Доннела виновным, и его повесят — это станет для нее наказанием.

Наш поезд уже катил по юго-восточным предместьям Лондона. Днем унылые улицы и покосившиеся дома представляли собой едва ли не самые отвратительные трущобы столицы. Ночью мерцающие свечи в оконных проемах и газовые фонари в переулках превращали нищету в волшебную сказку, ряды дешевых многоквартирных домов становились домиками Ганса и Гретель. Оскар проследил за моим взглядом и понял, о чем я подумал.

— Иногда иллюзия может быть утешением, — сказал он.

Вероника проснулась. У нее были усталые глаза; кожа побледнела (пудра осыпалась); волосы выбились из прически и окутали плечи. Я никогда не видел ее более естественной, или более уязвимой. Она мягко улыбнулась мне и не отводила глаз, задерживая мой взгляд. У меня захватило дух — настолько она была прелестной.

Поезд сбавил скорость, мы подъезжали к конечной станции. Вероника поправила волосы, потянулась и повернулась к Оскару.

— Я должна принести вам свои извинения, мистер Уайльд.

Оскар встал и поклонился ей, после чего поднял руки, чтобы снять с багажной полки одну из сумок.