Наша вторая встреча сохранилась в памяти не очень четко, скорее отрывочными кадрами, из которых сложно определить, где правда, а где вымысел. Впрочем, что еще ожидать от девочки пяти лет?

Король лично посетил замок Басфорт через неделю после маминых похорон. Отец все это время просидел у себя в кабинете, отказываясь выходить. Всю заботу обо мне взяли на себя слуги. Старый дворецкий, нянюшка, экономка — именно они помогали справиться с болью от потери любимой мамы и отчуждения отца.

Погода в тот день стояла просто ужасная. В наших краях уже который день бушевала гроза. Словно само небо горевало вместе с нами.

С головой забравшись под одеяло, я вздрагивала и тряслась всем телом от раскатов грома и ярких вспышек молний. Няня, которая все ночи проводила рядом со мной, дремала в кресле. Можно было ее разбудить, рассказать о своих страхах, но…

Мне нужен был мой папа. Именно сейчас, в эту секунду.

Осторожно выбравшись из постели, я выскользнула в коридор. А потом поспешила вниз, к кабинету отца, шлепая по полу босыми ногами. Самое сложное меня ждало впереди. Лестница — заклятый враг всех детей. В замке она была широкой и очень крутой, особенно для маленькой девочки. Я и днем с опаской по ней спускалась, а ночью, в полной темноте, под звуки грозы оказалось еще страшнее.

В какой-то момент мне захотелось призвать силу. Тогда ее у меня имелось совсем немного, лишь жалкие крохи, которым предстояло вырасти вместе со мной. Однако я тут же передумала: слишком много сил для этого потребовалось бы, проще было самой спуститься.

Я помню, как нерешительно стояла под кабинетом, боясь хоть чем-то выдать себя, и вслушивалась в доносящиеся изнутри голоса. Дверь осталась слегка приоткрытой, и сквозь небольшую щелку пробивался тонкий лучик света, что исходил от камина.

Говорили глухо, неразборчиво, но хотя бы вообще говорили. Всю неделю папа молчал, и я опасалась, что он уйдет вслед за мамой, оставив меня одну.

А тут живое общение. Даже не так, папа с кем-то ожесточенно спорил.

— Уходи! Оставь меня!

— Ты приказываешь мне, Дэрринг?

Этот голос я не узнала. Холодный, властный и какой-то жесткий. От него по телу пробежали мурашки, напоминая, что вечером в коридоре не только темно, но и прохладно, особенно если ты в тоненькой сорочке, которая едва прикрывает колени.

Я вжалась в стену, раздумывая, стоит уйти или все-таки остаться, ведь подниматься по лестнице ничуть не легче.

— Это мой дом и ты не имеешь здесь власти. Уже не имеешь.

Голос отца в отличие от его гостя звучал низко и едва слышно, мне приходилось вслушиваться, чтобы хоть что-то разобрать.

— Я сочувствую твоему горю!

— Не смей! Не смей! — выкрикнул отец, и я зажмурилась, глотая мгновенно подступившие слезы. Сейчас папа кричал. А он ведь никогда раньше не повышал голос, даже если я не слушалась и сбегала от слуг. — Это все из-за тебя! Из-за тебя и проклятого…

— Замолчи! — приказал незнакомец, и я снова поежилась. — Это был несчастный случай.

— Ариенн убили.

— Это был несчастный случай, Дэрринг, — вновь повторил отцовский собеседник. — Тебе пора прекратить топить свое горе в вине и выйти на свет. Твой долг…

— Его нет. Долга больше нет. У моей семьи, точнее у того, что от нее осталось. Свобода. Я заплатил за это право жизнью жены.

— Ты не можешь так говорить.

— Могу. Моя семья больше ничего не должна ни тебе, ни королевству, — заявил он.

— Тебе надо остыть. Клятва…

— Смыта кровью Ариенн, — жестко перебил отец.

Послышались шаги. Я едва успела отскочить в сторону, когда дверь распахнулась, и на пороге возник гость отца. Высокий, крупный, бородатый и немного страшный. Я сжалась под его пристальным взглядом.

— Твоя дочь, — протянул он, застывая на пороге и неспешно меня рассматривая, — она здесь…

— Николетта? — За спиной незнакомца мгновенно возник мой родитель. Небритый, лохматый, бледный, с темными кругами под глазами, в мятой грязной одежде с неприятным запахом алкоголя. Пусть так, но все равно это был мой папа. — Что случилось?

— Гроза… я испугалась, — ответила я, покосившись на грозного гостя.

— Иди ко мне, милая, — позвал он, опускаясь на колени и протягивая ко мне руки.

Я шмыгнула носом, а потом с ревом бросилась в его объятья, надеясь, что этот кошмарный сон сейчас закончится. Не будет грозы, вернется мама, а папа больше не будет запираться у себя в кабинете.

— Папа, папочка…

И тут же почувствовала, как с тихим стоном он обнимает меня в ответ.

— Дочь, но не сын, — нарушил нашу идиллию незнакомец.

Отец вздрогнул и слегка отстранился. А я все никак не могла понять, про какого сына они говорят. У папы не было сына. Была только я.

— Вам пора уходить, — процедил он едва слышно. — Не волнуйтесь, пить я больше не стану. У меня в этой жизни еще осталось то, ради чего стоит жить.

— Мы обсудим все позже, Дэрринг, — припечатал мужчина и удалился.

А в третий раз (их все-таки было три) мы встретились на моем официальном представлении ко двору. На мне тогда было красивейшее платье цвета слоновой кости с пышной юбкой, расшитой золотой вышивкой и оборками, украшения из дорогих самоцветов, красивая прическа.

Я помню, как волновалась, как тряслись руки.

— Успокойся, не съедят же они тебя, — усмехнулся наблюдавший за мной Брэндон. — Это обычное представление королевской семье и только.

— Тебе легко говорить. От этого слишком много зависит.

— Интересно, что? Тебе всего восемнадцать, Ник. Ты дочь герцога, носитель дара, твое будущее расписано на годы вперед. Что может случиться?

Оказалось, многое…

Но тогда, приседая перед троном в низком реверансе, я четко улавливала то самое скрытое неприятие и разочарование, которое спустя столько лет никуда не делось.

— Айми Николетта Дэрринг, — произнес король, когда я выпрямилась, потупив взор, — вы очень похожи на мать.

— Благодарю, Ваше Величество.

— Надеюсь, вы продолжите путь ваших предков, — добавил он.

«Что? Какой путь? О чем он?»

— Для этого есть Брэндон Дэрринг, — вмешался отец, — мой наследник.

— Да-да, — кивнул король, — я помню. Разбавленная кровь.

В тот раз я ничего не поняла. И, видимо, не я одна. Впрочем, тогда никто не обратил на это внимания. Сказанное забылось, а сейчас воспоминания неожиданно ожили.

«Что же он имел в виду? Какой путь предков? И Брэндона назвал разбавленной кровью. Это из-за того, что он наш дальний родственник? И при чем тут кровь?»