– Ты можешь читать мои мысли, раз знаешь, каким будет мой следующий выпад? – спросила она, кругами удаляясь от него.

Он рассмеялся.

– Если бы я умел это делать, то получил бы ответы на множество вопросов. Например, как ты научилась делать то, что, кажется, удается тебе с такой легкостью.

Эрмангардина подавила восклицание удивления.

– И, – продолжал он, бросив взгляд на девочку, – почему ты обучаешь воинским искусствам других.

Авиза не больно ткнула мечом в его бок, он вскрикнул и посмотрел на нее.

– Первый урок, который я даю, заключается в том, чтобы не позволять себе отвлекаться, когда стоишь лицом к лицу с врагом.

– Неужели мы враги, Авиза? Враги? – Он преградил ей путь мечом, заставив отступить на несколько шагов.

– Мы не друзья. – Авиза выпрямилась и восстановила равновесие. – Ты взял за правило говорить, что я тебе не нравлюсь.

Он рассмеялся.

– Почему ты услышала именно это, в то время как на остальные мои слова не обратила внимания? Ты и сама знаешь, что можешь быть очень нелюбезной.

– Это жестоко.

Глаза ее налились слезами. Она смахнула их, ненавидя себя за слабость. Ей следовало призвать на помощь гнев, но не позволять ему овладеть ею. Она сделала очередной выпад, но Кристиан парировал удар на полпути.

– В твоих доспехах есть прореха, Авиза? – Он усилил напор, заставив ее отступить к стене конюшни.

Она продолжала отражать его удары, но руки ее отяжелели, и движения стали медлительными. Эрмангардина что-то кричала. Авиза не обращала на нее внимания.

Она могла думать только о сверкающем у нее перед глазами мече во все более ярком свете встающего солнца.

Ее правая нога заскользила по камню и увязла в чем-то липком. Должно быть, в навозе, судя по запаху. Она врезалась спиной в стену конюшни. Ее меч парировал новый удар.

Он прижал свой меч к ее мечу. Его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом, и он прошептал:

– Неужели ты не понимаешь? Я не в состоянии чувствовать к тебе что-то чуть теплое. Речь не идет о том, нравишься ты мне или нет.

– Это значит, что ты меня любишь? – В ее сердце мощным хором запели все голоса аббатства.

– Только дурак может любить женщину, пытающуюся располосовать его мечом.

– В таком случае ты дурак.

– Это жестоко, – передразнил он, но улыбнулся и игриво поцеловал ее. – Не заключить ли нам сделку? Я буду честен с тобой, если и ты скажешь мне правду о том, что скрывала до сих пор.

– Почему бы тебе не показать пример честности?

– Ты самая невыносимая женщина в Англии.

Она со смехом резко повернулась, и их мечи снова столкнулись и зазвенели.

Он отбил удар, но не так стремительно, как раньше. На его левом рукаве проступила алая полоса. Авиза в ужасе смотрела на нее.

– Прости, Кристиан.

– Никогда не извиняйся перед врагом. Неужели тебя не научили этому?

Он снова наступал на нее, а она оборонялась, но потом инициатива перешла к ней. Когда Кристиан отражал ее очередной удар, она сделала вращательное движение мечом, который оказался под мечом Кристиана, и вышибла оружие из руки противника.

Авиза опустила свой меч и отступила назад. Отдав легкий поклон и не отводя от него глаз, она сделала движение своим мечом к нему.

– Показывать милосердие неразумно, Авиза, – сказал Кристиан.

– Все же, думаю, я могу проявить немного милосердия. Она отступила, балансируя на пятках и свободно держа меч, чтобы быть готовой к любому его выпаду.

Кристиан улыбнулся и повернулся, чтобы поднять свой меч. Она со смехом нанесла ему удар плашмя по спине. Но смех ее сменился испуганным криком, когда он стремительно обернулся и схватил ее за запястье. Он с усилием заставил ее опустить руку до уровня своего бедра. Меч выпал из ее онемевших пальцев и соскользнул по камням, оказавшись рядом с его мечом.

Он схватил ее за руку, и, не веря себе, она перелетела через его бедро и ударилась о землю. Дыхание с болью вырвалось из ее груди.

– Это делается так? – спросил Кристиан, опускаясь рядом с ней на колени.

– Да, – ответила она, с трудом переводя дух. – Как ты этому научился?

– Наблюдал за тобой. Это движение показалось мне вполне логичным, и я попрактиковался с Гаем. – Он хмыкнул. – Братец согласился, решив, что прием, которым он может неожиданно уложить на землю мужчину, впечатлит женщину.

Авиза приподнялась и села.

– Так вот почему ты жаловался на боль в колене несколько последних дней.

– Гай еще потому так рьяно взялся за дело, что надеялся отплатить тебе за то, что ты сделала с ним.

– Это с его стороны не очень-то галантно.

Авиза сделала попытку рассмеяться, но вздрогнула, когда Эрмангардина подбежала и обняла ее.

– Со мной все в порядке, – попыталась она успокоить девочку. – Иди в замок и готовься к завтраку.

– И оставить тебя с ним? – спросила девочка.

– Со мной все будет хорошо.

– Я это знаю, Авиза, но когда ты снова ввяжешься в поединок и снова его ранишь...

– Я позабочусь, чтобы ты была рядом. Поэтому поучись перевязывать раны.

Она усмехнулась, заметив, что девочка приняла ее слова всерьез и кивнула, прежде чем убежать со двора. Кристиан подал руку Авизе, помогая ей подняться.

– Она полна веры в тебя.

– Она молода.

– Однако у нее зоркие глаза, которые говорят ей, что ты легко могла бы побить меня, если бы не дала второго шанса.

– Ты прав. Это было неразумно с моей стороны. – Авиза снова вздрогнула, когда он дотронулся до ее ушибленного бедра. – В следующий раз я не буду столь милосердной.

– Я буду об этом помнить. – Кристиан поднял ее меч и протянул ей вперед рукоятью. – Прекрасная работа.

– Сделан настоящим мастером-оружейником. – Она улыбалась, пряча меч в ножны.

– Ты отлично им владеешь. Не научишь ли меня приему, которым ты выбила мой меч из рук?

– Конечно.

– Остроумный прием.

– Меня хорошо учили.

– И учил некий мастер, чье имя ты не можешь назвать.

Она пожала плечами:

– Разве это важно? Ты наверняка не знаешь этого имени.

– Зато мне хотелось бы узнать, зачем женщину обучали воинским искусствам.

– А мне бы хотелось узнать, почему большинство женщин этому не учат.