Украшений на Урайне как будто не было вовсе, если только они не скрывались под пурпурным плащом, облекавшем правителя герверитов от горла до пят. Ни одного перстня, ни одного браслета.

Но нет! Элиен заметил, что в левом ухе герверитского тирана сияет громадный зеленый гранат, который поначалу укрылся от его взора за прядью волос.

Элиену стало интересно, есть ли такой же в правом ухе. Присмотревшись, он обнаружил, что нет ни граната, ни второго уха.

Сын Тремгора нашел это очень странным и долго не мог оторвать взгляд от правого уха Урайна. Уха, которого не было.

– Ты пялишься на меня, словно на прокаженного, – сказал Урайн, явно довольный тем вниманием, которое оказал его внешности Элиен.

– Конечно, ты прокажен. Гляди, у тебя уже отвалилось одно ухо, – сказал Элиен, испытывая прилив бесшабашного веселья. Он уже ступил на Путь Воина. – Скоро начнут обсыпаться и другие выступающие части, – добавил он, припомнив казарменный юмор упокоенного его стараниями Эрпореда.

Урайн улыбнулся одним уголком рта:

– Ухо на месте, любезный брат мой. У тебя еще будет время присмотреться к нему получше и понять, что оно служит мне не хуже прочих выступающих частей.

Элиену показалось, что Урайн намерен разговориться. А когда человек попадает в плен к своему красноречию, он теряет бдительность.

Время пришло. Сын Тремгора не думал о том, что будет дальше. Идти Путем Воина – означает довериться ритму певучих содроганий пронизывающей все Гулкой Пустоты – далекому отголоску родовых схваток мира. Довериться ритму полностью и раствориться в нем без остатка.

Элиен прыгнул, как пятнистый хищник Онибрских гор, вкладывая всю силу своего духа и своей ненависти в устремленный к сердцу Урайна меч. Но ненависть ушла в ничто, и Поющее Оружие промолчало. Клинок ушел в пустоту.

Элиен упал, готовый встретить смерть. В тот момент он не думал, что Урайн, если бы хотел, уже давно мог бы убить его.

– Что за люди эти Звезднорожденные. – Урайн цокнул языком. – Вставай.

Элиен быстро вскочил на ноги, с досадой замечая, что его и Урайна по-прежнему разделяют семь шагов. Но он мог поклясться, что Урайн даже не шелохнулся!

Сыть Хуммерова! Что еще можно сказать?

– И спрячь свой меч в ножны, – добавил Урайн, показав глазами на безвольно распластанный на полу клинок. – Оружие – плохой толмач в просвещенной беседе.

Сказать, что Элиен был подавлен, значило не сказать ничего. Стараясь не растерять остатки своего достоинства, он твердой рукой поднял меч и вернул его ножнам.

– Хорошо, что ты выплеснул свой гнев сейчас, – начал Урайн, заложив руки за спину и принявшись расхаживать взад-вперед по залу. – Теперь ты готов слушать.

Элиен действительно был готов. Лучшее, что он мог сейчас сделать, – забыть о своем позорном покушении на Урайна.

– Я понимаю, что тобой сейчас двигала обида. Тобою вообще все время движет обида побитого мальчика. И ты вправе быть на меня в обиде. Я, возможно, поступил не лучшим образом, когда послал своих людей с наказом доставить тебя в Варнаг любой ценой.

Элиен понял, что если он начнет пререкаться с Урайном и вести с ним беседы вокруг да около Права Народов, то все равно он останется в дураках, а Шет окс Лагин – в плену. А потому Элиен решил не тратить даром слова на витийство в обществе Хуммеровой Длани и, проигнорировав слова Урайна, в особенности насчет “побитого мальчика”, ответил вопросом на вопрос:

– Ты пленил моего брата. Пусть. Ты приволок меня сюда. Пусть. Теперь скажи мне: зачем?

Октанг Урайн прекратил расхаживать и с любопытством воззрился на Элиена. Он явно был разочарован прямолинейностью северянина.

– Харренская искренность всегда пленяла меня, Элиен. – Голос Октанга Урайна был сладок, как Мед Поэзии, и это раздражало больше всего. – Я отвечу на твои вопросы по порядку. Во-первых, я вовсе не желал, чтобы визит в Варнаг причинил тебе неудобство. Но у меня не было уверенности в том, что ты захочешь навестить меня, и потому я был вынужден проявить настойчивость. Если кто-нибудь оскорбил или задел твои чувства по дороге, обещаю тебе – двери мира живущих закроются перед ним сегодня же. Так что прошу воспринимать все, что произошло, как естественную реализацию предопределения. Нам предопределено было встретиться – и мы встретились. Забудем о мелочах. Я, например, не в обиде на тебя за жизни многих и многих своих подданных, загубленных тобой на Сагреале и у берегов Киада.

– Положим, – мрачно процедил Элиен.

– Идем далее. Ты хотел знать, отчего Шет окс Лагин пребывает здесь, в Варнаге. Он не пленник. Тот инцидент, что имел место в прошлом, давно нами позабыт. Теперь между мною и твоим Братом по Слову царят дружба и полное взаимопонимание. Он не пленник более. Он может покинуть Варнаг, когда ему заблагорассудится, но он ничуть не желает этого. А потому твой вопрос кажется мне надуманным.

Октанг Урайн смотрел на Элиена с хитрым прищуром, и сын Тремгора отметил, что лицо герверита отнюдь не было безобразным. Тонкие черты, длинный, точеный нос, гладко выбритые скулы – что вообще не в обычае у герверитов, – бескровные, но правильные губы.

– Этого не может быть, – не восклицая, не удивляясь, а утверждая, сказал Элиен. Он не верил. Он действительно не верил, поскольку нельзя верить в невозможное.

– Отчего же, Элиен? Варнаг с недавних пор – не самое скучное место на свете, и нет ничего необычного в том, что Шету здесь интересно и привольно, – ответил Урайн, описывая рукой полуокружность, которая должна была, видимо, означить привольность варанского пленника.

– Шет окс Лагин – мой брат, и я знаю его лучше, чем себя самого. Ему нечего делать здесь. К тому же если все по твоим словам и он не пленник, то отчего наши войска встретились на берегу Сагреалы? Отчего сам Шет не уладил дело миром? Не подал о себе вестей, не повидался со мной? Быть может, оттого, что был к этому моменту уже мертв?

– Мертв? – переспросил Октанг Урайн. – Неужели мой нрав видится тебе столь кровожадным и ты охотно допускаешь, что я, не имея на это никаких причин, предам смерти славного варанца?

Октанг Урайн лез из кожи вин, желая изобразить просвещенного и справедливого правителя. И нужно отдать ему должное – иногда это ему почти удавалось.

Элиен чувствовал себя неуверенно и странно. Всегда приятней видеть, что твой враг – низкая и никчемная скотина. Другие расклады всегда осложняют жизнь.

– Я не знаю твоих побуждений, – ответил Элиен, – но знаю, что тот, кто захватил мирное посольство, не постесняется и прочих беззаконий.

– Оставим в стороне эту историю с посольством. – Октанг Урайн сделал вид, что утомлен беседой, и присел на край помоста, на котором возвышался его трон.

Разумеется, он мог бы говорить с Элиеном сидя на троне. Это было бы и более сподручно – ибо за сидящим всегда преимущество, – и разумно, ведь все-таки именно он – правитель герверитов.