— Очень давно, — признался Том, понимая, что вернуть доверие он сможет только честностью. Но, увидев, как ее улыбка исчезла, тут же пожалел о своем решении.

— Так вот в чем суть? Ты просто спасаешь свою девушку?

— Она уже давно не моя девушка. — Том не сводил взгляда со здания, чтобы не встречаться с Дженнифер глазами.

Еще одна пауза.

— Как вы познакомились?

Тому показалось, что он почувствовал нотки раздражения в ее голосе. Сердилась, что он не рассказал ей всю правду о Еве раньше? Пожалуй, но ведь она не спрашивала. Может быть, Дженнифер ревновала? Это было бы странным после того, как он использовал ее. Или дело не в ней, а в нем самом? Может быть, он придумывал эту напряженность, потому что в глубине души хотел, чтобы она ревновала к Еве? Может быть, он хотел, чтобы ей было не все равно?

— Это важно?

— Я из-за нее рискую своей головой. Конечно, важно.

— Ладно. — Том опустил бинокль и повернулся к Дженнифер. — Она дочь Рафаэля. Мы встречались. У нас ничего не вышло. Я предложил расстаться. Она злилась. Конец истории.

— Значит, дело не в ней, а в тебе? — Дженнифер понимающе улыбнулась. — Ты бросил ее однажды и не хочешь бросать еще раз?

— Решила поиграть в психоаналитика? — усмехнулся Том, раздосадованный тем, что его оказалось так легко прочитать.

Дженнифер была права, хотя она не совсем точно определила причину. У Тома был личный интерес в деле, но спасти Еву он хотел не только потому, что чувствовал себя виноватым перед ней, а из-за слов, сказанных ею в Севилье. «Ты должен знать кое-что. То, что Рафаэль сказал мне о твоем отце. О том, как он умер».

Том ввязался во все это, конечно, из дружеских чувств к Рафаэлю и Еве, упрямого нежелания позволить Майло выиграть. Но сейчас стремление выяснить правду, на которую намекнула Ева, перевесило все остальное, хотя Том никогда бы в этом не признался.

— Сейчас меня гораздо больше интересует окно на втором этаже. То, что с балконом. — Он снова передал Дженнифер бинокль.

— А что с ним?

— Открыто.

— Ты ведь сказал, мы туда не сунемся, пока не приедут Арчи и Анри.

— Это было до того, как мы узнали, что Майло собирается смыться, — возразил Том. — Если Ева внутри, это может быть наш единственный шанс спасти ее.

— Но нас только двое, — напомнила Дженнифер.

— Один. Я хочу, чтобы ты осталась здесь.

— Не пойдет, — возразила она. — Будем держаться вместе.

— А что, если они поедут? Один из нас должен проследить за ними.

— Это безумие! Если тебя заметят…

— Значит, я сделаю так, чтобы они меня не заметили, — отрезал Том. — Меня не ждут, внезапность уравнивает наши шансы. К тому же я не собираюсь идти туда с пустыми руками. — Он похлопал по лежащему на коленях пистолету.

Повисло молчание.

— Хорошо, — наконец пожала плечами Дженнифер. — Что мне делать?

— Отвлечь охрану.

— Как?

— Придумай что-нибудь. Мне нужно всего пару секунд. Я дам сигнал.

Сунув оружие во внутренний карман куртки, Том вылез из машины. Дженнифер перебралась на водительское сиденье и опустила стекло.

— У тебя десять минут. После этого либо ты выходишь, либо я иду за тобой.

— Десять минут с этого момента или с того, как я попаду внутрь? Потому что на самом деле это будет семь или восемь минут, учитывая то, сколько мне потребуется, чтобы забраться туда…

— Иди уже. — Она улыбнулась — кажется, впервые с того момента, как Том забрал ее из полицейского участка. — И будь осторожен.

Том повернулся и пошел по мосту, пряча лицо в высоко поднятый воротник. Отдаленный вой сирен заставил сердце биться сильнее, несмотря на то что звук удалялся. Том знал — они повсюду, тысячи полицейских, информаторов и агентов. И все ищут его. Эта мысль лишь укрепила его решимость. Нужно выяснить все, что только можно, прежде чем ловушка захлопнется.

Здание, в котором обосновался Майло, находилось возле поворота реки, что позволило Тому незамеченным подобраться к грузовику на расстояние тридцати или сорока футов. Приблизившись, Том повернулся к Дженнифер и кивнул. Она опустила бинокль и тронула машину с места.

Том приготовился. Через несколько секунд раздался визг шин, громкий лязг металла, звон стекла. Он немедленно бросился к зданию, пока охранники, как он и надеялся, смотрели на противоположную сторону канала, где Дженнифер врезалась на машине в железное ограждение.

Том подпрыгнул, ухватился за водосточную трубу и принялся подниматься вверх, перебирая по стене ногами так, словно шел по ней. Когда, переговариваясь и покачивая головами, люди Майло повернулись к своему объекту, он уже перелез через перила балкона на втором этаже и скрылся из виду.

Окно перед ним было все еще открыто. Комната — пуста. Удалось.

Аукционные залы «Друот», Девятый квартал, Париж, 23 апреля, 18:26

Арчи здесь нравилось. По сравнению со стерильными помещениями более крупных аукционных домов в «Друот» было что-то подкупающе неофициальное, настоящее. Недостатка в историческом прошлом не было — аукционы здесь проводились с 1852 года. Но из-за того, что помещение снимали более семидесяти компаний самых разных размеров и рода занятий, в нем чувствовалась сырая, деловая энергетика, которой не встретить в обезличенных конгломератах, хоть и развившихся из аукционной аристократии.

Здесь не нужны были галстуки и юбки ниже колена, канапе и официанты в белых перчатках, никто не фотографировал для светской хроники тех, кто сидит в первом ряду. Значение имели только сделки — ставка, повышение, стук молотка; процесс был важнее результата. Здесь даже разрешали курить — ожидание тонкими струйками дыма срывалось с дрожащих губ и сжатых пальцев и собиралось под потолком, накаляя атмосферу до предела.

Сегодня здесь все только и говорили что о краже «Моны Лизы». Пробираясь через толпу, Арчи ловил обрывки разговоров — люди обсуждали дальнейшую судьбу картины, личность того, кто мог ее заказать, и то, какие именно действия должно было предпринять правительство. Забавно, что эмоции укладывались в диапазон между горем и возбуждением, словно собравшиеся здесь, считающие себя членами некоего художественного братства, чувствовали своего рода причастность к кровавым событиям вчерашнего дня.

— Я думал, Таян находится на Восьмой улице! — Арчи попытался перекричать стоящий в зале шум.

— Так и есть, — подтвердил Бессон. — Но они все еще используют «Друот» Для небольших аукционов. Здесь всегда так много народу… — Он помедлил, неуверенно глядя на прикрепленные к стене указатели. — Какой зал?

— Второй. — Арчи указал налево.