нем и спал. На полу у розетки заряжаются его ноутбук и телефон. В комнате холодно, но все же теплее, чем на улице.

Улыбаюсь, снимая со спины рюкзак:

— А я собиралась спать на лавочке в парке. Даже еду принесла.

Каин улыбается в ответ:

— Еда — это хорошо. В закромах у Лерри ничего, кроме водки и трюфельного масла, а пиццу я заказать не могу.

Распаковываю свои припасы. Каин дразнит меня, когда видит термос, но от кофе не отказывается. Мы садимся рядом на диван, укрываемся одеялами и разворачиваем мою тетрадь. Вместе изучаем записи в надежде, что наши общие воспоминания помогут нам что-то понять. Я помню, как мы говорили о Мэриголд, Уите и Джин Меттерс, как я прижалась щекой к груди Каина, как наслаждалась его теплом. Не знаю, кто из нас уснул первым.

Я просыпаюсь, потому что проснулся Каин. В комнате морозно и темно.

— Если хотим помыться и уйти отсюда до рассвета, нам стоит поторопиться.

— Мы можем помыться?

— Конечно. Я использовал душ в главной спальне. Есть горячая вода — согреешься немного, — добавляет он, когда я начинаю дрожать.

— Неужели и полотенца найдутся? — спрашиваю я, потягиваясь.

— Вон там в шкафу есть свежие. — Он встает и протягивает мне руку. — Ты первая. Я за тобой.

Ванная оказывается просторной и богато украшенной. Белая плитка, матовая хромированная фурнитура. Беру пару полотенец из шкафа и быстро моюсь. Мыло пахнет медом, а марку шампуня — явно дорогого — я вижу впервые. Горячая вода смывает и дрожь, и остатки сна. Пока я была в душе, Каин успел убрать все признаки нашего пребывания здесь. Пока он моется, я иду к окну и выглядываю в щель между шторами. На улице все еще стоит полицейский автомобиль, хотя я не могу сказать, тот же он или другой. Интересно, как скоро они поймут, что я не дома? Наверное, к вечеру уже сообразят, когда задумаются, почему в окнах не горит свет… или когда Мэриголд позвонит в участок, потому что не сможет со мной связаться… что вполне вероятно.

* * *

Моя дорогая Ханна!

Как ты? Последние несколько дней я без конца думал о твоем романе.

Вчера я сделал себе тест в мобильной станции на площади Копли. Я не болею — просто захотелось попробовать. Подумал: будет ли интересной сцена, где человеку вонзают лезвие через ноздрю? Наверное, так никого не убить. Больше похоже на лоботомию. Погляжу, не смогу ли найти фотографий похожего убийства. Ради интереса. Полагаю, ты не собираешься упоминать в своей книге вирус. На этот счет я уже сдался.

Мне очень понравилась последняя глава. Наконец-то пусть на секунду, но Фредди перестает так глупо доверять Каину. Сцена была бы более показательной, если бы Каин обошелся с ней грубее. Может, ударил бы ее или придушил. Он может объяснить это тем, что обознался, но на короткое мгновение мы увидели бы его настоящего.

Чем больше я думаю об этом, тем больше я уверен, что Каин чернокожий. Тебе, правда, стоит сообщить об этом с самого начала. Если не хочешь говорить прямо, пускай он носит толстовки.

Подумай об этом, Хэнни, и подумай обо мне.

Всегда твой

Лео

Глава тридцать вторая

Когда мы уходим, небо еще даже не начало светлеть. Каин запирает дверь, кладет ключ в карман, и мы уходим тем же путем, каким пришли.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, засовывая руки в карманы толстовки. Бостон я знаю не очень хорошо, а петляя по улочкам, и вовсе потерялась.

Но Каин, похоже, понимает, куда он идет, куда мы идем. Он берет меня за руку.

— Завтракать.

— Ох, боже… а кофе будет?

— Конечно. Не говори потом, что я не умею развлекать дам.

«Старым другом» заправляют австралийцы. Тут подают латте и капучино, раздавленный авокадо и тосты с «Веджимайт». Сотрудники одеты в коричневые толстовки с вышитыми на них кенгурятами, а на головах у них кенгуриные уши. Несколько унизительная униформа, однако в кафе полно австралийцев, которые явно так не считают.

Каин отодвигает для меня стул за столиком в углу.

— Подумал, что здесь мы сможем поговорить, не привлекая внимания твоим акцентом.

Я бы впечатлилась, если бы не была так сосредоточена на настоящем кофе.

Каин подзывает официантку, которая принимает наш заказ. Я прошу двойной латте и авокадо на тосте с «Веджимайт» — его подают с картошкой фри, потому что это Америка. Каин заказывает яичницу с беконом — блюдо, которое «австрализировали» добавлением жареного банана. Я слегка оскорблена, но слишком голодна, чтобы возмущаться.

После месяцев, проведенных в Штатах, австралийский акцент кажется странным и царапающим слух, и я понимаю, что в любом другом месте мой голос действительно привлекал бы к нам внимание. А здесь мы исчезаем в общем шуме.

Сначала мы обсуждаем убийство Кэролайн Полфри. Похоже, оно является отправной точкой всего, что произошло после. Мне все еще трудно поверить, что Каин и Уит встретились в тот день случайно.

— Предположим, это так. — Каин тыкает вилкой жареный банан, словно проверяет его на признаки жизни. — Человек, который заманил нас в библиотеку, должен знать обо мне и о связях Уита и Кэролайн с моим делом.

— Разве это все какая-то тайна?

— Нет, но, как ты знаешь, я о деле распространяться не люблю. Конечно, эту информацию можно найти, но нужно знать, где искать.

— Джин Меттерс можно было и не искать, — отмечаю я.

— Но зачем Джин убивать Кэролайн… или нападать на собственного сына с ножом? Не вижу смысла.

— Что, если на Уита напал кто-то другой, чтобы отомстить за Кэролайн? Может, это разборки между Меттерсами и Полфри.

Каин улыбается:

— Мы в Бостоне, а не в «Озарке».

Я отказываюсь так быстро отметать свою теорию:

— Мы точно знаем, что Джин Меттерс врет о том, что ты на нее напал. Не ошибается — врет. Зачем ей это делать, если она никак не связана с убийством?

Каин хмурится:

— Возможно, она меня боится.

— Не понимаю.

— Если она верит, что я представляю угрозу для нее или для Уита, она могла решить помочь полиции найти улики против меня. — Он решается попробовать банан. — Полицейские рассказали ей обо мне за пару дней до нападения, так что по времени все сходится.

— Как ты можешь представлять для них угрозу?

— Может, она понимает, что плохо защищала меня в суде, и полагает, как она сама сказала, что я хочу отомстить. —