Справляться с рисками, которые связаны с неблагополучной наследственностью, легче, когда это становится предметом открытого обсуждения в семье: «У твоих родителей были такие-то или такие-то проблемы, и это означает, что ты тоже можешь с этим столкнуться, и тебе трудно будет с этим справляться. Мы будем тебе в этом помогать. Когда ты преодолеешь это / справишься с этим, то это будет победа не только для тебя, но и победа для твоих родителей, потому что они тоже наверняка хотели с этим справиться, но не смогли». Знание о своей кровной семье и тех проблемах, которые там были и привели к катастрофе, – это еще один повод для ребенка восстановить жизненную справедливость, справившись с той проблемой, которая разрушила его семью. Важно: не путать приведенную выше фразу с вариацией: «Твоя мать валялась под забором, и ты так же будешь, если не начнешь… (учиться / чистить зубы / говорить со взрослыми вежливо и т. д.)». Влияние родительских ожиданий на ребенка очень велико. В первой приведенной фразе смысл родительского послания: «У тебя могут быть трудности (не обязательно!), с которыми мы поможем тебе справиться, вместе у нас все получится». Во втором варианте суть родительского послания: «Ты плохо кончишь». Говоря с детьми, очень важно отдавать себе отчет в том, какова сама суть высказываний, и помнить, что угрозы и оскорбления не стимулируют к доверию и позитивным изменениям.

Когда ребенок случайно узнает информацию относительно своего прошлого, которая от него скрывалась, то он склонен воспринимать ее как что-то постыдное, что не подлежит даже обсуждению. Ребенок может воспринять проблемы, имевшие место в кровной семье, как некое свое неотъемлемое свойство: «Я из этой семьи, у моих родителей было то-то, значит, со мной случится то же самое». Боятся и скрывают то, что воспринимается как плохое и с чем нельзя справиться. Скрываемая информация становится своего рода угрожающей «тенью», которая все время преследует приемную семью, а открытая информация помогает решать проблему. Открытое обсуждение с ребенком этих проблем снимает с информации «завесу тайны» и делает ее обыденной, рядовой проблемой – задачей, с которой надо работать. Практика показывает, что в тех семьях, в которых признают корни ребенка и работают с его жизненной историей, это служит укреплению привязанности и доверия между родителями и приемным ребенком. В семьях, в которых прошлое находится под запретом, в конечном итоге возникает конфликт между привязанностью к приемной семье и неосознаваемой лояльностью к кровной семье, что осложняет отношения даже в тех случаях, когда ребенок не имеет отчетливых воспоминаний о своем прошлом.

пример:

Приемные родители двенадцатилетнего мальчика обратились за помощью к психологу в связи с поведенческими проблемами ребенка. Они говорили о его воровстве, обмане и других проявлениях протестного и деструктивного поведения. Мальчик жил в семье с шести лет и не вспоминал о своей кровной семье, из которой его изъяли в два года. Он ничего не знал о том, что его биологический отец вскоре после его рождения попал в тюрьму за воровство. В ходе работы со специалистами было выявлено, что воровство мальчика носит скорее невротический и протестный характер, чем подлинно меркантильный. Первый этап терапии носил диагностический характер. Его целью было выявить причины поведения мальчика. На втором этапе терапии семья участвовала в объединенных сессиях, направленных на выстраивание конструктивного взаимодействия родителей с подростком. При этом было решено, что родители расскажут приемному сыну больше о его прошлом, его семье и его кровных родителях. Подростку было известно, что он приемный, и на фоне подросткового «бунта» против родительского авторитета он начал идеализировать кровных родителей, о которых фактически ничего не знал, противопоставляя их приемным родителям. После того, как мальчику в адекватной форме была представлена информация о его родителях, специалист стал работать с переживаниями мальчика по этому поводу. Выяснилось, что для этого мальчика брать чужое было проявлением протеста против ограничений, стремлением утвердить свое право получать то, что нравится, и желанием побороться против контроля взрослых, которые устанавливают свои правила во всех сферах жизни. Когда мальчик брал чужие вещи, он чувствовал себя сильным, храбрым (не боящимся нарушать запреты), утверждающим свои правила игры и умным (обхитрил, выиграл приз). В семейной системе ценностей приемных родителей ««брать чужое» было абсолютно неприемлемой формой поведения. И они воспринимали поведение мальчика как некую глобальную угрозу и агрессию против их семьи.

На диагностическом этапе специалисты обследовали уровень интеллектуальной и моральной сформированности мальчика, а также его способности к самоконтролю, и с результатами ознакомили и самого мальчика, и его родителей. Было выявлено, что ребенок достаточно импульсивен, ему свойственно инфантильное следование своим желаниям и ощущение «я все равно недостаточно хорош для окружающих, нате вам», «хочу и буду».

В последующей работе с ребенком задачей специалистов было, во-первых, показать мальчику, как воспринимают его поступки другие люди – каковы для них последствия его действий, что они чувствуют. Также нужно было оценить вместе с ребенком результат его действий для него самого с точки зрения «что я приобретаю, что я теряю» и помочь найти другие, более адекватные способы самоутверждения. Специалисты совместно с родителями разработали стратегию контроля и реакции родителей на поведение мальчика, причем в обсуждении участвовал сам ребенок.

Во-вторых, мальчику рассказали о его кровной семье. Специалисты обсуждали с ребенком тот факт, что с желанием брать чужое сталкиваются все люди, и каждый человек либо справляется с этой проблемой, приучая себя останавливаться в этом желании, либо не справляется и следует ему. И поговорили о том, что происходит в жизни людей в одном и в другом случае. Специалист обсудила, что произошло с отцом мальчика: «Посмотри, у твоего отца была такая же проблема. Он не нашел душевных сил справиться с ней. В результате он находится в тюрьме, а ты потерял семью. Что бы ты хотел в этой ситуации для своего отца и для себя, если бы можно было повернуть время вспять? Чтобы он сумел справиться с этой проблемой, и вы были бы вместе, или ты считаешь, что семейное счастье – недорогая цена за сиюминутное желание взять чужое?» Дальше обсуждалось, что ребенок находится в ситуации воина и сражается с этой проблемой не только ради самого себя, но и ради своего отца. В результате этой работы, по словам мальчика, происходящее приобрело для него другой смысл. Если раньше для него было делом чести нарушать правила взрослых и бороться за самоутверждение, то теперь у него по крайней мере возникло намерение бороться с соблазнами не потому, что так надо взрослым, а потому, что это его личная война. Кроме того, ребенку рассказали то хорошее, что было известно о его кровной семье: факты, которые удалось собрать и реконструировать. С мальчиком достаточно подробно обсуждали, что он может быть похож на своих кровных родителей в хорошем и бороться с тем плохим, что было в его кровной семье. Через некоторое время ситуация в семье стабилизировалась.

комментарий:

В этом случае, как и во многих других случаях из практики, проявилось то, что открытое обсуждение прошлого может быть ресурсным для личностного роста ребенка и развития отношений в приемной семье. Ситуации «замалчивания» чаще всего приводят к тому, что негативное поведение ребенка усиливается до такой степени, что молчать становится уже невозможно. Когда возникает очередная проблема, у родителей на фоне усталости может появиться отчаяние: «Так плохо будет всегда. И вообще все зря, мы не справились с тем, что на себя взяли». Поддержка специалистов помогает всем членам семьи не погружаться в негативные переживания, а искать конструктивный выход. Обычно в ходе совместной работы специалисты помогают родителям осознать, что проблемы, проявившиеся у ребенка, возникли не вдруг, и на позитивные изменения ребенку также потребуется время.