Гаррет ответил не сразу:

— Хотел кое-что проверить.

«Твой же меч занесут над твоей головой. Но помни, что жизнь палача ты должен будешь защищать, как свою, до победного конца».

Рождественская ночь 1983 года

Базель-Штадт. Беттинген.

Снег устилал вымощенные мозаичной плиткой тропинки, и укутывал в свои объятья высокие деревья. Снежинки попадали за шиворот, заставляя ежиться. Лиам поднял воротник стеганого пальто и крепче стиснул руку Давины.

— Этот твой друг жуткий тип! И к тому же невежливый!

Ее искреннее возмущение веселило его. Она оглядывалась, пока они не свернули в переулок к парковой аллее. Молодой заклинатель прятал улыбку. Жуткий, невежливый тип — комплименты на фоне того, что обычно говорят о Маккивере. Естественно, говорят за спиной и шепотом, ведь жить хочется всем. Но Лиам знал, что Зверь не так страшен, как о нем рассказывают. Собранный, сильный, верный своему слову и идеалам. Человек чести, но глубоко несчастный и одинокий. Правда, Рималли считал, что в своих несчастьях Маккивер виноват сам. Располагая бессмертием и невероятными возможностями, он предпочел жизнь смиренного слуги.

Молодой маг не понимал своего стража. Как вечная жизнь, от которой не грех получить все, что только пожелаешь, может стать проклятьем? Если бы Лиаму довелось прожить вечность — весь мир лежал бы у его ног. Тогда отец никогда не назвал бы его глупым неспособным мальчишкой, что путается под ногами.

Судьба подарила Кирану Рималли двух сыновей. Но он посвящал все свое время только старшему принцу. Чего нельзя сказать о королеве. Шеннон Рималли одинаково сильно любила обоих мальчиков, и ее смерть стала настоящим ударом для восьмилетнего Лиама.

В ночь после похорон матери Лиам сбежал из дому. Он слонялся по Беттингену, а когда устал и проголодался, понял, что заблудился. Его нашел Гаррет. Маленький маг сидел у фонтана на городской площади.

— Отец накажет меня, — шмыгнул он покрасневшим носом.

— Не накажет, я обещаю.

Свое слово Гаррет сдержал. Киран действительно не наказал Лиама. С того дня проклятый ни на шаг не отходил от него.

Маккивер должен был стать стражем Лайнела, и обряд собирались проводить, как только закончится траур по королеве. Почти десять лет, после смерти отца Кирана, Гаррет не был связан узами ни с кем из Рималли. В обществе горячо обсуждали предстоящее событие. К всеобщему удивлению вместо Лайнела на обряд привели его младшего брата.

— А кто теперь будет стражем Лайнела? — искренне изумился принц.

— Думаю, твой отец найдет достойных претендентов и выберет лучшего, — снисходительно улыбнулся ликан, глядя на подопечного.

Лиам недоумевал. Разве может быть кто-то лучше самого Гаррета Маккивера? Только повзрослев, принц понял, поступок отца. Киран надеялся, что благодаря Проклятому его непоседливый, и как он считал, недалекий сын, сможет стать достойным магом. Надежды короля не оправдались.

Гаррет не раз вытаскивал Лиама из различных передряг и компаний, чье общество совершенно не подходило для наследника Рималли. Как и этим вечером, когда он покинул паб в сопровождении друзей, а Маккивер уже поджидал его, чтобы за шкирку отвести домой на праздничный ужин. Впервые за долгие годы Лиам решился дать отпор, показать характер.

Для него было сродни пытке сидеть за накрытым столом и слушать, как отец в очередной раз хвалит Лайнела. Восхищается его молодой невестой и говорит о блестящем будущем, что их всех ожидает. А в адрес Лиама Киран непременно высказал бы уйму недовольства, сокрушаясь, за какие грехи судьба послала ему такое испытание в лице родного сына. Неудивительно, что в праздничную ночь принц предпочел общество простой девушки, а не своей семьи.

Он привык, что ему не давали прохода юные заклинательницы, в надежде, что принц обратит на них внимание. Он обращал. Но со временем это превратилось в надоедливую игру. Каждой из этих меркантильных особ был интересен не он сам, а его титул. В компании Давины все было иначе. Она не знала, кто Лиам на самом деле, и ему это нравилось. С ней он мог быть простым человеком, отдыхать от вечных нравоучений отца и забыть, что он сын, который не оправдал ожиданий.

— Моя мама всю ночь проведет у подруги, — Давина обвила руками его шею и заговорщицки улыбалась. — Мы можем пойти ко мне, и нас никто не потревожит.

Ее губы были мягкими, податливыми и сладкими. Но их поцелуй прервали. Кто-то кашлянул, привлекая к себе внимание. Лиам выпустил Давину из объятий и повернулся.

— Как интересно! Принц Рималли в обществе простой смертной, — мужчина в длинном черном пальто притворно схватился за сердце. Лиам узнал Мортимера Моргота. — Что бы сказал наш достопочтенный король?

— Думаю, его хватил бы удар, — следом за Морготом подошел Владимир Стрикс.

— Господа, — сухо поприветствовал их Рималли.

— Милорд, — Мортимер снял шляпу и поклонился, как велит этикет. Владимир лишь кивнул.

— Чем обязан? — осведомился Лиам.

Моргот хитро прищурился и жадно взглянул на девушку.

— Милорд, не представите нам свою спутницу?

— Давина, это Мортимер Моргот и Владимир Стрикс, они... — он запнулся. В который раз за этот вечер Лиам не знал, как представить девушке тех, кто в его мире совершенно не нуждался в представлении. — Друзья моего отца.

— Юная леди не посвящена? Неудобно получилось, — Мортимер, деланно сокрушаясь, покачал головой.

— Мы можем поговорить наедине, милорд? — Владимир был менее театрален и более собран.

— Иди домой, Давина, и жди меня там. Я скоро приду.

Она замялась. Подняла на Лиама вопросительный взгляд, и он кивнул ей.

— Доброй ночи. И счастливого Рождества, — пробормотала девушка.

Моргот улыбнулся и, взяв ее руку, поцеловал.

— Всего наилучшего.

Когда Давина ушла, Лиам почувствовал себя свободнее.

— Не знал, что вы в кантоне, Владимир, — обратился он к Стриксу.

— Я тут неофициально. Надеюсь, вы не сочтете за дерзость, и сохраните в тайне мой визит.

Принц был удивлен. Он не понимал, к чему такая скрытность.

— Чем же я обязан этой встрече? — повторил свой вопрос молодой маг.

— Не поймите нас неправильно, Лиам. Невольно мы стали свидетелями вашего разговора с Маккивером.

— Это он вас послал? — Рималли гневно посмотрел на заклинателей. Не хватало, чтобы кто-то еще учил его жизни. Как будто мало отца и Гаррета.

— Ну что вы, — примирительно отозвался Стрикс. — Напротив. Мы до глубины души возмущены тем, что узнали.

— Неужели Киран, наш дорогой король, может быть настолько несправедлив к своему сыну и наследнику?