— Ну вот, моя маленькая Элис, смотри: смена караула у Букингемского дворца, — добродушно проговорил дедушка, прервав мои размышления. — Не грусти. Ну-ка, поцелуй меня. Погоди, моя любимая, это будет твой год, вот увидишь.

Он обнял меня и при этом пролил свой шерри на ковер. Мама молча поспешила за тряпкой.

В десять минут первого я улеглась на свою девичью кровать и укрылась тем самым пуховым одеялом, под которым спала с пятнадцати лет, со знакомым рисунком — балерины в пачках разных цветов, с развевающимися ленточками. Как я жалела о том, что не приняла предложение Вик встретить Новый год в Париже! Словно в ответ на мои мысли, зажужжал мобильник. Пришло голосовое сообщение на автоответчик. Я услышала веселые голоса на дальнем фоне.

— Не забывай: и это тоже пройдет! — воскликнула Вик, пытаясь перекричать шум.

Эти слова заставили меня вспомнить о треклятой татуировке Гретхен.

— Счастливого Нового года — это будет самое лучшее пожелание для тебя! Ты такая храбрая, я так горжусь тобой! Ты все преодолеешь — я точно знаю! Я люблю тебя!

Как только рождественские каникулы наконец завершились, я вернулась к работе. Меня очень порадовало возвращение в студию, где все было так знакомо. Я провела утро, сосредоточившись на технически сложной съемке рекламируемых предметов, и вдруг поймала себя на мысли о том, что уже как минимум три часа не вспоминаю о Томе, Гретхен и Бэйли. Это было большим достижением.

Наступил январь, и работа разворачивалась не слишком успешно. Заглянул владелец студии и радостно сообщил мне о том, что повышает арендную плату, и в этот же день известный парикмахер отменил съемку нескольких своих рекламных причесок. Меня охватило параноидальное чувство: я подумала, уж не шепнула ли Гретхен чего-нибудь нужным людям — ведь всевозможных знакомств у нее хватало. Но потом я опомнилась и решила: это означало бы, что я ей чересчур небезразлична — только в таком случае она стала бы развивать бурную деятельность. А я твердо знала, что ей на меня наплевать. И конечно, на душе у меня полегчало, когда на следующий же день парикмахер перезвонил и договорился о переносе даты съемки.

Но только я начала более или менее успешно отодвигать две тысячи восьмой год в прошлое, как на поверхность вдруг снова всплыл Бэйли. Это случилось пятнадцатого января в пять часов четыре минуты вечера.

— Алло? — с интересом ответила я на звонок с неопределившегося номера и закрыла крышку ноутбука.

— Элис?

Мы с ним не говорили с того самого вечера, когда он бросил меня, но я сразу его узнала. От звука его голоса я словно загорелась изнутри и начала спускаться по лестнице спокойствия, достигнутого с таким трудом. Как он добился этого? Одним словом? Голосом?

Он даже не удосужился снизойти до формул вежливости типа «Как поживаешь?» или «С прошедшим Рождеством», а сразу перешел к делу:

— Элли, я понимаю, что я как гром среди ясного неба, и, наверное, я последний человек, с кем тебе хочется разговаривать, — поэтому я скрыл свой номер… но мне нужна твоя помощь. Очень волнуюсь за Гретхен.

Я чуть было не швырнула треклятый мобильник через всю комнату. Ну почему? Почему люди вообще упоминали при мне ее имя? У нее был Бэйли, у нее был Том. Похоже, весь мир вращался вокруг ее мизинчика. Неужели они не могли перестать доставать меня, неужели не могли оставить меня в покое? И с каких это пор он вдруг стал называть меня Элли?

— Я в полной заднице. Я должен зайти к Гретхен прямо сейчас, но опоздал на самолет. Понимаешь, я в Испании. Я бы Тому позвонил, но он в Бате по работе, и он… Словом, он меня ненавидит. Я позвонил Гретхен, а она, похоже, не в себе. Как пьяная. То есть вдрабадан.

— И? — Прижав телефон подбородком, я стала укладывать вещи в сумку.

— Сейчас пять часов вечера! Знаю, она любительница выпить, но не в такое же время! Ты не могла бы зайти к ней и посмотреть, как она? Она все время повторяла, когда я с ней говорил: «Но ты же должен быть здесь», а потом жутко разозлилась, сказала, что я подонок, и бросила трубку.

— О, что ж, в таком случае я просто с превеликой радостью зайду ее навестить, — с издевкой проговорила я.

— Что-то не так, Эл, я это чувствую, — умоляюще проговорил Бэйли. — Что-то случилось.

— Хорошо, но я уверена, что мое появление ее совсем не обрадует. Она на данный момент не из числа моих главных фанатов.

— Знаю, — смущенно проговорил Бэйли, и мне стало интересно, много ли ему выболтала Гретхен. — Но мне больше некого попросить. Пожалуйста, зайди клей. Я очень волнуюсь.

— Если тебя что-то пугает, просто позвони в полицию, — посоветовала я, взяв ключи и выключив свет в студии. — Или своим родителям.

— Они сейчас продюсируют какую-то пьесу в Литл Чалфонте. Никто не отвечает ни по одному телефону. А я не могу позвонить в полицию только из-за того, что она напилась. Элис, пожалуйста, — взмолился Бэйли. — Просто убедись, что с ней все в порядке, и уходи. Умоляю тебя. Пожалуйста, сделай это ради меня, пожалуйста! — Выложив свой козырь, он подождал моего ответа. — Я полагаюсь на тебя. Не подведи меня.

Без двадцати семь я стояла у квартиры Гретхен, терзаемая опасениями. Я бы уже давно была дома, дав себе слово, что никуда не пойду, но в конце концов передумала и поступила с точностью до наоборот. Какая-то женщина входила в подъезд и впустила меня, но сколько я ни звонила, сколько ни стучала в дверь квартиры Гретхен, никто не отвечал. Вздохнув, я в отчаянии приоткрыла крышку почтового ящика и покричала:

— Это я! Мне совсем не хотелось приходить, я не думаю, что ты этого хочешь, но я пообещала Бэйли. Пожалуйста, просто открой дверь.

Я услышала шаги по комнате и через узенькую щелочку увидела полупустую бутылку виски, покатившуюся по ковру. Бутылка какое-то время катилась, проливая янтарную жидкость, а потом наконец остановилась. Я увидела босые ступни, неуверенно, но быстро двигающиеся к двери. Вдруг послышался тяжелый звук — будто кто-то упал. И тишина.

— Гретхен, — встревоженно окликнула я, — ты в порядке? — Я напрочь забыла о своем раздражении. — Открой дверь! — Я забарабанила в дверь кулаком и, к своему облегчению, наконец услышала ее голос:

— Иду, иду. Пытаюсь. Погоди.

Я услышала еще один удар — на этот раз Гретхен, похоже, привалилась к двери. Потом звякнул засов, дверь распахнулась, и я увидела ее. Она стояла пошатываясь, в розовом жилетике и шортах такого же цвета. Такие продают в упаковках по три штуки. Мне почему-то представилось, как одетые таким образом шестнадцатилетние девчонки кидаются подушками.

— Поздновато ты, — выговорила Гретхен возбужденно и, громко чихнув, отошла от меня. Я закрыла дверь. — Он мне сказал, что ты уже давным-давно выехала. Понятия не имею, который час. Я совершенно выбилась из времени. Это о-о-очень плохо! — проговорила она напевно. — Я вообще не соображаю, где нахожусь, если честно. Поищи меня в ванной. Или в гостиной. Ума не приложу, где меня искать. — Она стала нервно заламывать руки. — Я раньше никогда это не планировала заранее, просто делала, и все, а теперь все так жутко перепуталось из-за моего тупого братца.