слова, они оглядывали внутреннее убранство дома на болоте: овальные ковры, сюрреалистические картины и предметы мебели, подобранные по какому-то ускользающему от понимания принципу, словно в соответствии с некой безумной эстетикой.

Дверь, что вела в смежную комнату, распахнулась. Доктор вышел оттуда, на ходу стаскивая с себя резиновые перчатки и выбрасывая их в урну.

– Любопытный случай, – произнес он с лукавым выражением лица. – Пациент пусть отдыхает. На первый взгляд, обычный сердечный приступ. Но на второй… Я так понимаю, Борланда прихватило, когда вы почти добрались до дома. Верно?

Все трое кивнули, с волнением глядя на Доктора.

Болотный целитель отставил стул, стоящий возле кресла, уселся на него и почесал бороду.

– А теперь расскажите, что с ним случилось, – потребовал он.

Говорил Уотсон. Литера и Фармер не перебивали его и не пытались дополнить рассказ – молодой сталкер обстоятельно рассказал все, что случилось с Борландом, от начала до конца.

– Вот, значит, как… – покачал головой Доктор. – Действительно, меня несколько удивила процедура забора его крови. Я многое повидал, но пробирка с кровью, разлетающаяся в руках, дает весьма любопытную пищу для размышлений.

– Что-то можно сделать? – спросила Литера с тоской в голосе.

– Наверное, можно. – Доктор пожал плечами. – Или наверняка можно. Поэкспериментировать, проколоться разными вытяжками. Сходить к Пьедесталу, наконец, и попросить выздоровления. Я не знаю…

Литера поднялась, позволив одеялу соскользнуть, подбежала к окну и остановилась там, глядя наружу. Ее плечи сотрясались. Послышались всхлипывания. Доктор понимающе повернулся к Уотсону.

– Кто оказал Борланду первую помощь? – спросил он, меняя тему.

– Я, – ответил парень.

– Хорошо сработано, – похвалил его Доктор. – Где научился?

– Я немного врач, – ответил Уотсон. – Как и положено при моем прозвище.

– Расскажи о симптомах, – попросил целитель. – Как прогрессировало заражение нашего друга?

– Не было никаких симптомов, – устало объяснил Уотсон. – Он влетел в аномалию и вплоть до последнего часа чувствовал себя хорошо.

– Вот, значит, как, – поднял брови Доктор. – Это проясняет дело.

Фармер прокашлялся.

– Есть какие-нибудь зацепки? – скромно спросил он.

Доктор скрестил руки на груди и глубоко вздохнул.

– Учитывая весь мой опыт изучения Зоны, – начал он, – исследования сталкеров, аномалий и артефактов… Могу с большей или меньшей уверенностью сказать, что проблема Борланда вызвана чьей-то злой волей.

– Проклятие? – уточнил Уотсон.

– Вроде как, – усмехнулся Доктор. – Но куда более прозаичное. Артефакт. Борланда облучили артефактом.

– Он попал в аномалию, – произнесла Литера, продолжая глядеть в окно. – Я сама видела.

– В аномалию, да, – согласился Доктор. – Но аномалия была лишь способом заражения крови. А вот что ее вызвало – другой вопрос. Точнее говоря, кто и с помощью чего.

– Вы хотите сказать, – начал Уотсон, – что Борланда облучили аномалией с помощью артефакта?

– Для этого вывода даже не нужно разбираться в медицине, – развел руками Доктор, – достаточно элементарного понимания логики.

– Вам известны артефакты, способные на это? – спросил Фармер.

Доктор на секунду задумался.

– Нет, – ответил он. – Определенно нет. Но я знаю, что они существуют. Я раньше сталкивался с двумя случаями заражения направленной «воронкой». Исследования тел жертв ни к чему не привели. У меня было время хорошенько поразмыслить над феноменом… Но, к сожалению, я не сумел нащупать какой-либо путь к исцелению.

– Доктор, – произнесла Литера подавленно, – а переливание крови ему поможет?

– Девочка моя… – начал было Доктор, но девушка его перебила:

– Полная замена крови. И сердца. Пусть даже… на женское.

Долгое время никто не прерывал паузу.

Трясинный Доктор решительно поднял подбородок. Посмотрел в потолок и покивал собственным мыслям.

– Это не поможет, – ответил он. – И я все равно не стал бы этого делать, Литера. Мои услуги условно платные. Это значит, что каждый платит за помощь столько, сколько пожелает. Но то, что ты предлагаешь, имеет слишком высокую цену, которую никто не сумеет оплатить.

Он встал, подошел к кухонной плите и снова включил чайник.

– И что, по-вашему, случится с Борландом? – спросил Уотсон. – Раз он здесь, под вашей опекой, то он будет жить?

– Без более точной информации я могу выступать разве что в роли наблюдателя, – возразил Доктор, выбирая себе чашку. – Сердце вашего друга снова забилось, но неизвестно, сколько это продлится. Приступы будут случаться снова и снова, пока один из них не станет роковым. Борланд может умереть в любой момент, а при сегодняшнем уровне развития медицины способа лечения для Борланда не существует. И если откровенно – в таких случаях я обычно применяю усыпление. Для поддержания жизни вашего друга используется немало моих особо ценных ресурсов, которые могли бы гарантированно спасти жизнь другим людям. Я делаю это только потому, что Борланд сейчас представляет собой уникальный образец для медицинских исследований. Прошу меня извинить за эти слова.

Доктор повернулся к Литере с заварочным чайником в руках.

– Еще чаю? – любезно предложил он.

Литера продолжала смотреть в окно. Ее ногти тихо царапали запотевшее стекло, оставляя на нем еле видимые полоски. Девушка ничего не видела и не слышала. Ее губы беззвучно шептали одно и то же.

«Помогите ему, пожалуйста. Помогите ему…»

Над домом, возле печной трубы, задумчиво висел Апельсин. Улавливаемые им волны чьих-то мыслей внизу были настолько мощными, что он даже перестал складывать куски черепицы в известный ему одному узор и прислушался.

* * *

Борланд медленно открыл глаза. Не воспринимая, где находится и зачем, он чувствовал лишь тупую боль в области сердца, которая уже начинала стихать, и какое-то непонятное жужжание. Что-то мягкое покоилось на его груди, согревая и приятно вибрируя.

Сталкер несколько раз моргнул, и картинка обрела четкие очертания.

На его груди возлежал серо-коричневый пушистый кот. Борланд долго глядел в кошачьи равнодушные зеленые глаза, словно ожидал, что кот представится и объяснит, как он попал в Зону. Но тот лишь лежал и урчал, растопырив уши.

Попробовав пошевелить руками, Борланд поднес их к лицу и внимательно рассмотрел. Кто-то не только сменил ему повязку, наложив другую, более профессиональную, но и, судя по запаху медикаментов, обработал ладони должным образом. Сталкер удивился тому, что все еще способен шевелить пальцами. Когда он попробовал погладить кота, тот с удовольствием зевнул и свернулся в клубочек, после чего замурлыкал еще громче.

Следующей вещью, о которой вспомнил сталкер, был нож. Борланд попытался сесть, удерживая при этом кота, с которым не хотел расставаться. И понял, что переоценил свои силы. Мощный импульс боли пронзил его подобно удару электрического тока, и Борланд снова лег, предварительно убедившись, что кинжал Сенатора надежно укрыт в горизонтальных ножнах на поясе. Только сейчас он заметил, что находится на белом столе, напоминающем операционный. Ожидая, пока боль утихнет, сталкер оглядывал комнату со своего места.

Конечно, дом Доктора.