Как спасение от тягостных мыслей, в дверь апартаментов вежливо поскреблись и дежурно громко, чтоб уж точно услышал каждый из находящихся поблизости и не страдающих хронической глухотой, проорали:

– Корреспонденция для лоаны Вероники!

Два настороженных альсора встретили на пороге слугу с подносом, где возлежал одинокий конверт, гордо поименованный корреспонденцией. Правда, конверт был не маленький, эдак формата А4 или чуть больше, да еще уснащенный красивыми пятиугольными печатями.

Из рук слуги поднос был изъят Пеплом и опущен на пол. Альсор подозвал собачку и велел:

– Проверь!

Шотар потрусила к конверту, добросовестно обнюхала его и подняла недоуменные глазищи на мужчину. В них явно читался вопрос: «И чего звал? Бумага как бумага!»

Принцип «доверяй, но проверяй» решил задействовать и Дарет. Наемник подошел к подносу и ссадил туда же свой живой детектор отравляющих веществ. Ящерка меланхолично потопталась на месте и выстрелила языком. Серо-зеленая шкурка Сихи медленно, как лакмусовая бумажка в слабом растворе щелочи, сменила цвет на оттенок легкой голубизны. Исходя из данных по толкованию окраса, съесть конверт было можно, но без всякого удовольствия. Вряд ли частым явлением на Альрахане, так же как и на Терроне, были маньяки, балдеющие от вкуса бумаги (беременные женщины не в счет).

– Может, я все-таки прочитаю, а уж потом, если кто захочет кусочек, поделюсь? – внесла предложение Ника. К девушке начало возвращаться чувство юмора, временно утраченное от потрясений.

Бдительные стражи, в коих обратились оба альсора и Дарет, отступились, но ни из коридора, ни вовсе из покоев не ушли. Вероника подобрала конверт, а Ила тут же подхватила пустой поднос и примостила его на изящный столик у двери. Возможно, специально предназначенный для оставления на нем подобного рода предметов.

Конверт был толстым и крепко заклеенным, но недаром девушка проработала столько в архиве. Каких только писем от мнительных пожилых клиентов, полагающих перлюстрацию на почте обычным делом и принимающих сверхъестественные меры супротив оной, ей не приходилось вскрывать! Да так ухитрялась, чтоб и от конверта не одни клочки остались, и запрос изнутри в целости извлечь. Навык великая вещь!

В кабинете на столе, как помнилось Нике, имелся подходящий ножичек. Зрительная память не подвела! Там колюще-режущая канцелярия и обнаружилась. В два счета девушка извлекла плотный лист, кажется, гербовой бумаги и пробежала написанное взглядом. Потом растерянно протянула:

– Это дарственная. На особняк.

– Какой? – озадачился Инзор, сведя темно-рыжие брови к переносице, и наморщил лоб. – Мать не собиралась дарить тебе собственность в столице, пока не будешь официально представлена и на Альрахане не освоишься.

– Мы вчера по дороге во дворец с одним дедушкой говорили о его пропавшей семье. Он отбыл на ее поиски, а мне подарил особняк, в котором тосковал по сбежавшей дочери, – объяснила Видящая, все еще пребывающая в состоянии частичной контузии неожиданной вестью. Девушка вертела в руках плотный лист с красивыми завитушками, будто надеялась, что тот исчезнет или изменит содержание, если вертеть достаточно долго.

– Ника сделала предсказание о дочери и внуках старику Негалу, – конкретизировал Эльсор пространные рассуждения девушки.

– В город тебе все равно нельзя, – извиняющимся тоном напомнил Инзор.

– А вернуть назад дедушке его дом можно? – уточнила Вероника, испытывая неприятное ощущение, будто она кого-то обманула и хитростью получила то, на что не имеет никакого права. – У него ведь и впрямь родные есть, ему особняк нужнее. Да, дочь там жить ни за что не будет, но можно продать или в аренду сдать?

– Этот полубезумный «дедушка», Ника, – с кривоватой усмешкой объяснил Пепел, позаимствовав у Видящей дарственную и скользя взглядом по строчкам, – в первой десятке богатейших лоанов Альрахана числится. Он не обнищает от расставания с одним из пяти городских особняков. Дар, преподнесенный Видящей, должен быть сообразен оказанной пророчеством чести – такова древняя традиция, известная мирам.

– А-а, – протянула юная писательница с печальным смешком, – теперь понятно, почему Торжен решил меня отравить. Вопрос стоял о сообразности даров. Значит, сенешаль счел мою смерть достаточной компенсацией за свою загубленную карьеру. Тогда, главное, никому и ничего ненароком на балу не ляпнуть.

– Не сможешь умолчать? – насторожился Эльсор, осмысливая практический аспект реализации способностей видения на альраханской местности.

– Не знаю, – пожала плечами Ника.

Злополучную дарственную она положила на столик в прихожей и теперь уже машинально вновь крутила ножик до тех пор, пока не сдали нервы у телохранителя и он не отобрал острый предмет у недотепы, ничего не смыслящей в технике обращения с опасными вещами. Если она, конечно, не касалась вскрытия конвертов.

Видящая глубоко вздохнула и, оглядев всех посвященных в тайну, в компанию которых как-то мимоходом-мимолетом вписалась Ила, покаялась:

– Оно говорится само. В один момент я ничего не знаю, а потом мысли сами возникают и на язык лезут, будто спешат быть высказанными. И я не сразу понимаю, насколько произносимое важно, опасно или секретно. Оно словно сначала на язык попадает, а потом уж до головы доходит.

– На балу не оставлять наедине ни с кем и самим далеко от нее не отходить, – выдал Эльсор инструкцию для брата.

– Да, Глеану обещал быть рядом, – заулыбалась Ника, надеясь порадовать замечательной вестью альсоров. Но почему-то вышла промашка. Эльсор ничуть не развеселился, скорее, помрачнел и дернул уголком рта, будто услышал нечто неприятное для себя.

– Владычица ждет результатов, – напомнил Инзор.

Мужчинам стоило поторопиться и явиться на ковер к Ане, пока та не потеряла остатки терпения и не отправилась на розыск информации заодно с сыновьями. Искра еще был морально не готов продемонстрировать на личном примере, как драгоценная родительница устраивает отпрыскам разнос за допущенные промашки. Перед Никой хотелось представать в наиболее выгодном свете, наверное, чтобы она, принятая в семью, им хоть капельку гордилась.

– Уже уходите? – по-настоящему расстроилась Вероника.

Здесь, в чужом и лишь отчасти своем (как-никак она написала о нем целых три книжки) мире, именно Гилиана и трое альсоров – Искра, Пепел и Лед – были для нее самыми близкими. Рядом с ними было легче принимать сумасшедшие перемены, ворвавшиеся в жизнь, и даже свалившиеся на голову неприятности.

– Мы вернемся, – пообещал Эльсор.

Взял руку Ники и, поднеся к губам, коротко, но очень нежно поцеловал в середину ладони. Коже стало горячо и чуть-чуть щекотно. А в серебряном взгляде Пепла танцевали загадочные темные огоньки. Медленно, будто вальс или тот самый гаэрон. Хотелось приглядеться получше, узнать наверняка, однако альсоры уже вышли из покоев. С тихим стуком закрылась дверь. Только тогда Ника огляделась.