– Да, я уверен, так и было. Либо еще до того, либо в пути он изучил латынь, который гунны считали языком солдат; члену царской семьи полезно было его знать. Позже хорошее знание латыни позволило ему общаться с союзниками и подданными из сотен племен и с послами из Европы. Аттила встречался со многими римскими аристократами, понял особенности римской власти и, конечно, собрал множество сведений о римской армии. – Альбрехт помолчал. – Но я слишком отвлекаюсь, верно? Нужно найти могилу Мундзука. У вас есть какие-нибудь соображения, как действовать?

– Осторожно, – ответил Сэм. – Мы в городе, язык жителей не знаем, а здесь лишь немногие знают наш язык. Нам известно: тут действуют многие антиамериканские группы. Мы побывали в предположительном месте захоронения – там сейчас рынок большого города и негде встать, тем более проводить раскопки. Если могилу найдут наши противники, то клад исчезнет, будет поделен между Поляковым и его приспешниками, золото расплавлено и конвертировано в наличные. Такая вот грабительская археология. А другого шанса найти могилу у нас не будет. И этот последний клад, как сказано в послании Аттилы, необходимо найти, чтобы отыскать его захоронение.

– Знаю, – сказал Альбрехт. – Но погибать за клад не стоит.

– Согласен, – ответил Сэм. – Мы и так слишком испытываем судьбу, но надеюсь, нам удастся ее смягчить…

Вечером Сэм пошел в номер Нурина и пригласил его мимикой и жестами разделить с ними ужин. А когда привел Нурина в их номер, Реми предложила выбрать из меню обслуживания в номерах.

Нурина попросили заказать по телефону ими выбранное. На листочке нарисовали животных с фермы и овощи. Нурин понял их и выполнил задание. Пока ждали ужин, Реми взяла с кофейного столика и показала снимки модных казашек в обуви без каблука, широких платьях и хиджабах, покрывающих волосы. Жестами попросила адрес магазина в Таразе. Еще показала рекламу детской мебели, одежды и оборудования и снова указала на адрес. Позже в тот же вечер, после ужина, она взяла блокнот и оттуда рисунки, сделанные Сэмом. Рисунки Сэма – инженера – были четкие, ясные, с обозначением размеров.

На первом рисунке рабочий у гайконарезного станка делал нарезку на концах труб для соединения. Сэм показал Нурину на металлические трубы. На другом рисунке был изображен ящик с указанием размеров, а человек красил ящик в черный цвет. Нурин рассматривал рисунки. Тогда Реми показала на обе картинки и протянула Нурину несколько тысяч тенге. Шоферу было скучно сидеть в номере, дожидаясь их возвращения, и хотелось чем-нибудь заняться, он с удовольствием взялся выполнить задание. Им оставалось только надеяться, что Нурин купит все нужное и найдет подходящего механика.

Два дня спустя модно одетая казашка и ее муж в деловом костюме, сшитом казахским портным, шли по улицам города, толкая перед собой старомодную детскую коляску. В этот летний яркий день коляску накрыли шелковым пологом, защищающим ребенка от уличной пыли. Пара везла коляску по рынку, по дороге подходила ко всем столикам и корзинам. Пройдя по одному ряду между продавцами, они повернули и пошли обратно по другому, не пропуская ни одной части рынка.

Ребенок в коляске вел себя замечательно. Только однажды, когда мать сунула руку под шелк, чтобы поправить одеяло, он заплакал. Она снова протянула руку, погладила его, и через минуту он перестал плакать и заснул.

Переговаривались они очень тихо, по-французски или по-немецки. Обойдя весь рынок, двинулись дальше. Прошли несколько соседних кварталов и вернулись в отель «Жамбыл». Через непродолжительное время их шофер Нурин вышел с закрытой стоянки, сложил коляску и положил в багажник своей машины. Любопытствующий наблюдатель увидел бы, как жена несет в свой номер ноутбук, а муж – завернутое в детское одеяло гораздо менее известное устройство, так называемый магнитометр.

В номере Сэм и Реми с помощью компьютера перенесли все магнитометрические данные на магнитную карту центрального рынка Тараза. И отправили Сельме и Альбрехту в свой дом в Ла-Холье. Потом спустились в ресторан отеля пообедать.

В казахском питании большое предпочтение отдано мясу. Сэм и Реми отказались от конины, сосисок из конины, бараньих мозгов и куырдака – блюда из смеси внутренностей нескольких животных. Они заказали кебаб – куски мяса, которые показались им похожими на дичь, и тандир нан, особый хлеб. Обедом они остались очень довольны.

Едва зашли в номер, зазвонил новый телефон Реми.

– Алло?

– Привет, Реми, это Сельма. Вы оба там?

– Привет, Сельма. Да, Сэм со мной.

– Мне особенно понравился детский плач. Как вы это сделали?

– Нашла на «Ютубе» и переписала на диск. Когда стало нужно, сунула руку в коляску и проиграла, а потом выключила.

– Даю Альбрехта, он теряет терпение.

– Хорошо. Привет, Альбрехт!

– Привет, Реми. Привет, Сэм. Вы добились замечательного успеха. Нанесли на карту весь центральный рынок, вернее, то, что есть под ним. – Он рассмеялся. – Я вам раньше не говорил, но опасался, Аттила имеет в виду какое-то место вне города. В ранний период гунны в Азии выбирали уединенную долину и там хоронили своих покойников под курганами. В таком случае мы могли бы так и не найти могилу. Но, к счастью, здесь другое дело.

– Полагаете, большой прямоугольник в центре – это могила?

– Я заметил несколько заметных подземных особенностей: длинную стену, в одном месте сменяющуюся рядом камней, через них может переступить человек, очертания нескольких ранних зданий и большой прямоугольный каменный ящик. Я сравнил магнитный отпечаток с тем, что вы нашли на реке По в Италии и с нашей венгерской находкой в винограднике у Кишкунхалаша. Я также измерил могилы на Дунае и сравнил. Данных о могилах во Франции и Трансильвании у меня нет. Но эта имеет ту же форму и представляет собой такую же магнитную аномалию, то же нарушение магнитного поля, как и те, что мы обнаружили раньше. Как и там, здесь, очевидно, полое помещение, иначе отпечаток был бы значительно ярче.

– Вы измерили это место?

– Да. Оно в том районе, который вы исследовали. Во время вашего движения по третьему проходу слева направо. На четыреста семнадцатом метре этого прохода расположена первая стена могилы, примерно на семь футов ниже нынешней поверхности. На четыреста двадцать втором метре уже конец камеры.

– Для начала: вы уверены, что это погребальная камера? – спросила Реми.

– По этим данным нельзя сказать. Но это помещение находится ниже поверхности; такое впечатление – его закопали уже тогда. Это единственная структура, соответствующая гуннским захоронениям пятого века.

– Хотите о чем-нибудь спросить? – поинтересовалась Реми.

– Вам не встречались следы недавних раскопок? Потревоженной земли?

– Мы ничего такого не видели, – сказал Сэм. – И даже не знаем, ищут ли люди Полякова могилу Мундзука или просто охотятся на нас.