– Линия «Вест». Только французы могут назвать западной железную дорогу, ведущую на юг!

– Именно! Но буквы «W» во французском языке нет. Так как же это слово пишется по-французски? – Ирен посмотрела на Луизу, предвкушая услышать подтверждение своей догадки.

– O-U-E-S-T.

– Именно. Французский «ouest» – то же, что английский «west», то есть «запад». Французские слова, означающие остальные стороны света, начинаются с тех же букв, что и английские[55].

– А современные моряки всегда ориентируются по судовому компасу, где стороны света обозначаются заглавными латинскими буквами. Если правильно расположить татуировки – «N» сверху, «S» снизу, «E» справа, а «O» слева, – после чего соединить их так, чтобы каллиграфические узоры слились воедино, мы получаем любопытный символ. Он и даст нам ключ к раскрытию этого заговора.

Снедаемые сомнением, мы уставились на получившуюся розу ветров в надежде, что она вот-вот приоткроет нам завесу тайны.

– Не самый удачный способ соединить линии, – признала Ирен. – Что скажешь, Нелл?

– Калька! – осенило меня. – В детстве я часто ею пользовалась, обучаясь каллиграфии.

– Ч́удно. Завтра Луиза и мистер Уинтер ее раздобудут. – Ирен окинула взглядом окна, подернутые слабой вечерней дымкой: – А лучше сегодня. Нелл скопирует татуировки и соединит их в единое целое. Что касается Годфри, – лицо подруги вдруг погрустнело, – то он воскресит образ Черного Отто и выяснит, знают ли в закусочных о смерти Сингха.

Адвокат кивнул.

– А я… – вздохнула Ирен, – попытаюсь узнать, каким образом сургуч из княжеского дворца попал в руки моряков, живущих за тридевять земель от Монако.

На следующее утро каждый отправился выполнять возложенные на него обязанности. Несмотря на бессонную ночь, от усталости не осталось и следа.

К счастью, Монако – излюбленное место встреч начинающих художников. Вскоре Луиза и мистер Уинтер вернулись с толстой стопкой кальки, и я тотчас принялась за работу. Меня так увлекло это занятие, что я не удержалась и обвела получившиеся копии тушью: стало удобнее накладывать рисунки друг на друга, ведь каждый из них сохранял четкие контуры.

Все утро Луиза и ее жених восторженно наблюдали за моими трудами. В полдень парочка отлучилась на ланч и принесла мне кружку кофе со сливками. Меня то и дело клонило в сон, а порученная мне работа требовала наивысшей сосредоточенности, и я решилась выпить мерзкую жидкость.

Последний штрих – и дело сделано. Сгорая от любопытства, мы сию же минуту наложили копии рисунков друг на друга. Узор вышел весьма витиеватым, но ни о чем нам не говорил – мы по-прежнему видели в нем лишь розу ветров.

– Головоломка какая-то, – печально вздохнул мистер Уинтер и рухнул в кресло.

Нахмурившись, Луиза с завидным упорством продолжала перемещать рисунки. Очевидно, она надеялась, что в конце концов из них сложится новый образ. Я покачала головой:

– Давайте дождемся Ирен. Может, она что-нибудь подскажет.

Подруги не было до самого обеда. Задолго до ее возвращения Луиза и Калеб разошлись по своим номерам – к моему удовольствию, молодые люди по-прежнему жили порознь, – дабы восстановить силы после тяжелой бессонной ночи.

Я тоже решила было вздремнуть, но сон не шел. Над головой моей широким небосводом раскинулся потолок спальни, украшенный изображениями слишком уж тучных херувимов. Но даже созерцание райских прелестей, пусть и скверно нарисованных, не помогало заснуть. Я вся изнервничалась, не позволяя себе подняться с постели. За окном назойливо щебетали птицы, а я с нетерпением ждала, когда мы все наконец соберемся вновь, чтобы провести еще одну непредсказуемую ночь.

Легкий стук в дверь вывел меня из полусонного забытья. На пороге стояла Ирен; на ней была розовая шелковая шляпа с шифоновыми лентами, завязанными под подбородком в пышный бант; широкие черные кружевные оборки оттеняли очаровательное шелковое платье оттенка, называемого «розовый Дюбарри». Увы, суетливость подруги отнюдь не сочеталась со столь нежным образом.

– Нас срочно вызывает Годфри, – протараторила примадонна, задыхаясь. – Мы встречаемся в кафе у залива.

– В кафе?

– Живо надевай шляпку! Как же поздно я вернулась! Записка от Годфри пришла больше часа назад.

Я спешно натянула шляпку, заломив ее набок, и туго подвязала ленты: с моря наверняка будет дуть сильный ветер. В мгновение ока мы с Ирен уже неслись по крутым ступенькам в «Ле кафе де Муэт». В наши дни Монако знаменито подобными заведениями, однако в те времена уважающая себя леди была в них редкой гостьей. Утешало одно: Ирен хотя бы осталась в женском обличье.

Стоял приятный погожий денек. Облака грациозно двигались по лазурному небу, как скользят по морю яхты, раскинув белые паруса. В отличие от Марселя, Монте-Карло не был торговым портом. Нет, здешний бирюзовый залив в окружении величественных белых утесов, усеянных зданиями с богатой лепниной, больше походил на порт царя Креза[56]. Однако и тут моряки выводили в плавание свои живописные лодки, а от закусочных и рыбных лавок ближе к воде шел легкий соленый дух.

Годфри предстал перед нами в обличье Черного Отто. Как же быстро Ирен приучила его к своим нечестивым спектаклям! Рядом с ним за большим круглым столом, покрытым клетчатой бело-зеленой скатертью, сидел Джерри – тот самый, кого я окрестила Джерсовым.

Как ни странно, в тот вечер Джерсовый не показался мне таким страшным, как в поезде, – передо мной сидел ничем не примечательный мрачный старик. И как он умудрился до смерти меня напугать? Мы сели за стол; подлец поприветствовал нас вялым кивком – судя по всему, его познания в области этикета были весьма скудны. Перед моряком стояла высокая кружка, наполненная неведомой темноватой жидкостью. Едва ли в ней был эль – слишком уж далеко мы находились от Англии.

Примадонна без промедления перешла к делу:

– Ни следа?

Годфри молча покачал головой.

– Через парапет прямиком в пучину морскую, – проскрипел Джерсовый. – Рыбам на прокорм. Бедняга Сингх! Сам-то он в жизни ни рыбки, ни другого живого существа не едал. Религия запрещала, понимаете ли.

– Кто мог его убить? – спросила Ирен.

Джерсовый стрельнул глазами, но промолчал.

– Кто-то из Кварты? – настаивала подруга.

При этих словах лицо моряка налилось желчью, как и белки глаз. Он напрягся:

– Так вы были в поезде! Подслушивали, значит! Нет, наша Кварта тут ни при чем. Мы своих не трогаем.

– И как же люди попадают в эту вашу Кварту? Вы сами их выбираете? По положению в обществе? Случайно?