расположена к разговорам. А Мила думала, анализировала все случайности, по которым срывалась свадьба: то бабушка, которая действительно сильно заболела, умерла, то у Миши срочная командировка и никем его не заменить, то у неё аврал и вообще не до праздников. Вспоминала она и Мишино недовольство полом ребёнка после одного из УЗИ, так или иначе отражавшееся в поведении, а уж последние истерики и вовсе отторгали. На фоне всей этой круговерти, начиная с серьёзной ссоры и её последствий, заканчивая общением со спасителем, ей начало казаться, что она совершила крупную ошибку. Нет, о ребёнке она не жалела, напротив, сильно ждала, когда же сможет увидеть личико, поцеловать эти неугомонные пяточки, толкающие её изнутри каждый день. Но Михаил – явно не мужчина её мечты, и это было очевидно с самого начала.

Конечно, рассчитывать на какое-либо развитие отношений со странным типом, от которого её колбасило так, что она еле сдерживалась, чтобы не потянуться, не прильнуть к груди, не закутаться в объятья и не вспоминать о проблемах, казалось несусветной глупостью. Учитывая более чем странные обстоятельства знакомства, она вовсе не была уверена в его адекватности, но благодаря ему поняла, что именно должна ощущать рядом с мужчиной. На меньшее ей размениваться не хотелось, ведь рано или поздно она встретит того, кого действительно полюбит. Так зачем портить жизнь себе и близким лишними волнениями и ссорами? Выйти замуж, чтобы потом развестись? Терпеть нелюбимого мужа ради ребёнка, который ему не особо и нужен, ибо не обладает определёнными половыми признаками?

Поэтому Мила и не сообщила Михаилу о дате выписки. Нет, ей надо отлежаться, поговорить с мамой, настроиться и мирно расстаться. А ещё закупить приданое для малышки, ибо идти на поводу суеверий ей до чёртиков надоело! Она хочет сама всё выбрать! Заранее! А не переживать, ту ли кроватку купили, пока она в роддоме, и прочее, и прочее.

Фаргон проснулся ближе к вечеру. Вместо пяти он проспал все восемь часов – настолько вымотался! В гостиной его уже ждал накрытый стол, Полина, невозмутимо попивавшая сок и полусонная Мария, которую только-только выпустили из подвала, где имелась печка, отапливавшая весь дом, стол для приготовления зелий и старый топчан с тёплым пледом и подушкой в форме зайца. Когда-то её сшила девочка Маша к дню рождения своей мамы. От её (Марии) былого лоска не осталось и следа: взъерошенные волосы, отпечаток подушки на щеке, видавший виды халат. От картины вошедшего гизара – не менее растрёпанного и помятого, она аж подпрыгнула. Вилка звякнула о тарелку, на которой завлекательно лежал большой кусок поджаренного мяса. От резкого движения умопомрачительный запах тут же коснулся иномирного носа, обонятельные рецепторы дружно впали в экстаз, а желудок жалобно сжался в голодном спазме.

— Ой! — Мария ошарашено смотрела на Фаргона и не могла поверить своим глазам.

Вот он – её цель! Тут, совсем рядом. Но как он здесь оказался? И какие новости принёс?

— Доброе утро, точнее вечер, — улыбнулась гостю Полина. – Проходи, садись, питайся.

— Благодарю, — Фарг наклонил голову в знак уважения и благодарности и присоединился к трапезе.

— Это восхитительно! – Иномирец уминал уже третий (!) кусок мяса, между делом похрустывая салатом и попивая сок.

У Маши же от волнения аппетит совсем пропал. Она тщательно распилила свою порцию на кусочки, но засунуть их в рот не могла. Помог «волшебный» окрик матери:

— Ешь! Тебя ждут непростые новости.

— Какие? – Разумеется, после такого заявления ей ещё больше расхотелось есть.

— Узнаешь, когда твоя тарелка опустеет.

Через не хочу, ибо с мамой не поспоришь, Маша доела свою порцию, помогла убрать со стола и вопросительно уставилась на Фаргона.

Тот не стал томить, вынул из пространственного кармана артефакт с извлечённой памятью Артура, активировал его визуальный режим, и все дружно принялись смотреть, что же произошло. На полупрозрачной сфере замелькали лица спецназа ГКЧВ, вот фокус остановился на Фаргоне, который в этот самый момент метнул нож.

— Так, пораньше надо, — пробормотал гизар и принялся копаться в артефакте. – И звук активировать.

Наконец, он «домотал» до того момента, как все похищенные девушки оказались в одной из комнат. Их испуганные, а у кого-то и вовсе зарёванные лица смотрели на мага, а он им вещал:

— Не бойтесь, кошечки, я вам не причиню вреда. Вы просто мешаете одному человеку, поэтому посидите здесь. Кто будет себя хорошо вести, получит плюшки, а непослушных ждёт наказание, — судя по вытянувшимся лицам пленниц, мимика Артура отобразила особый энтузиазм касательно последнего высказывания. Жаль, его нельзя было увидеть в сфере. Зато мысли озвучивались немного монотонным речитативом:

— Мне как раз нужна пара самок для скрещивания. Да и я бы поразвлёкся, а то давно девочки не было. Вон та тёмненькая хороша.

— Что? – Полина, конечно, знала, что Артур не выпечкой тортов занимается, но чтобы таким…

— О Боже, — только и смогла прошептать Мария, прикрыв побледневшие щёки ладонями. – С кем я дружила?

Комната сменилась лестницей, подвалом, а там…

— Вы мои хорошие, — выговаривал Артур своим «зверушкам», верные, — да, Койот?

Байкер сидел за столом в центре помещения и уплетал шаурму, купленную по дороге. Он только головой кивнул, хлебнул чайку и продолжил трапезничать.

— А тебе будет особый бонус. Ты ведь хотел себе постоянную девочку?

У жевавшего «питомца» даже глаза на лоб полезли от изумления. Как же – хозяин такие интересные речи говорит!

— Подыщем тебе кого-нибудь. Завтра анализы у всех возьму с утра, у кого крепче здоровье, та и будет твоей. Койотиков настругаете, вырастим из них отличных бойцов!

Койот ещё энергичнее заработал челюстями. От радости.

— Но это всё завтра, сегодня можешь быть свободным, — он протянул верному работнику деньги, похлопал по плечу и пошёл в сторону змей — проведать.

В мыслях его играла мелодия «Ну-ка, мечи стаканы на стол»[1], а руки уже доставали мышек для любимых питомцев.

— Все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду! – с этим словами он выдал харчи, полюбовался