И во многих смыслах она и была королевой. Хитрая, владеющая информацией, целеустремленная, Хильдемара частенько издавала приказы за закрытыми дверями, пока Бертран искал развлечений. Министр зависел от ее знаний и опыта и часто обращался к ней за советом, не интересуясь, какому мерзавцу она оказывает покровительство или какой культурный разгром оставляет после себя.

Независимо от того, что она думает о своем муже, Хильдемара трудилась, не покладая рук, чтобы сохранить его власть. Если он рухнет, она упадет вместе с ним. В отличие от супруга Хильдемара редко напивалась и потихоньку потягивала вино, довольствуясь одним-двумя бокалами за весь вечер.

Далтон никоим образом не мог недооценивать ее. Хильдемара плела собственную паутину.

Гости ахнули от восторга, когда из марципанового корабля выскочил «моряк», наигрывая на дудочке веселый рыбацкий мотивчик, аккомпанируя себе на прикрепленном к поясу бубне. Тереза засмеялась и радостно захлопала в ладоши.

— Ой, Далтон! — сжала она под столом колено мужа. — Ты когда-нибудь мог подумать, что мы будем жить в таком прекрасном месте, познакомимся с такими великолепными людьми и увидим дивные вещи?

— Конечно.

Она снова засмеялась и нежно толкнула его плечом. Далтон смотрел, как за столом справа аплодирует Клодина. Слева Стейн подцепил ножом кусок мяса и, не церемонясь, принялся есть прямо с клинка. Он жевал с открытым ртом, наблюдая за представлением. Судя по всему, развлечения были не того сорта, что предпочитал Стейн.

Слуги начали разносить подносы с рыбными блюдами, заливая их соусом и накладывая гарнир. У Суверена были собственные слуги, дегустировавшие и готовящие ему блюда. Чтобы отрезать лучшие куски Суверену и членам его семьи, они пользовались принесенными с собой ножами. Для того чтобы нарезать блюдо на тарелке, у них имелись другие ножи.

В отличие от остальных тарелки Суверену меняли после каждой перемены.

Министр наклонился поближе, держа в руке кусок свинины, который он предварительно макнул в горчицу.

— До меня дошел слух о женщине, которая собирается распространить неприятную ложь. Возможно, тебе следует заняться этим делом.

Далтон двумя пальцами взял с тарелки, которую разделял с Терезой, кусок груши, вымоченной в миндальном молоке.

— Да, министр, я уже разобрался. Она не хотела проявить неуважения.

Он кинул грушу в рот.

— Ну вот и отлично, — выгнул бровь министр. Он ухмыльнулся и подмигнул через голову Далтона. Тереза, улыбаясь, приветственно склонила голову.

— Ах, Тереза, дорогая, говорил ли я вам уже, как божественно вы выглядите сегодня вечером? А прическа просто чудесна! Она придает вам вид доброго духа, пришедшего облагодетельствовать мой стол. Не будь вы замужем за моим помощником, я бы позже пригласил вас танцевать.

Министр редко танцевал с кем-то, кроме жены и — в виде протокольной обязанности — с заезжими высокопоставленными дамами.

— Почту за честь, министр, — заикаясь, пролепетала Тереза. — Как и мой муж, я уверена, я не могу оказаться в более надежных руках в танцевальном зале. Или в любом другом месте.

Несмотря на обычное умение держаться со светской невозмутимостью, Тереза вспыхнула от оказанной Бертраном высокой чести. Она взволнованно опустила голову, помня о завистливых взглядах, следящих за ее беседой с самим министром культуры.

По гневному взгляду, сверкнувшему из-за спины министра, Далтон понял: не стоит опасаться, что этот танец — в процессе которого министр, несомненно, прижмет к себе полуобнаженную грудь Терезы — состоится. Госпожа Шанбор не позволит Бертрану демонстрировать отсутствие безоговорочной верности супруге.

Далтон вернулся к делам, поворачивая беседу в нужном ему направлении:

— Кое-кто из городских должностных лиц очень озабочен той ситуацией, о которой мы говорили.

— Что он сказал? — Бертран знал, о каком Директоре идет речь, и мудро воздерживался от упоминания имен, но глаза его гневно сверкнули.

— Ничего, — заверил его Далтон. — Но он настойчив. Он может предпринять расследование — потребовать объяснений. Есть люди, тайно нам противодействующие, и они с радостью поднимут крик о неприличном поведении. Если нам придется отбиваться от беспочвенных обвинений в нелояльности, это приведет к опасной потере времени и уведет нас в сторону от выполнения долга перед народом Андерита.

— Да вся эта идея — полный абсурд! — ответил министр, придерживаясь двусмысленного стиля разговора. — Ведь не веришь же ты на самом деле, что наш народ действительно устраивает заговор, чтобы противостоять нашим добрым деяниям?

Фраза прозвучала очень гладко, поскольку Бертран не раз ее произносил.

Обычная предосторожность требовала, чтобы разговоры на публике велись крайне осторожно. Среди гостей вполне могли оказаться люди, владеющие волшебным даром, надеющиеся с его помощью услышать что-то, не предназначенное для посторонних ушей.

Далтон и сам прибегал к услугам женщины, обладающей таким даром.

— Мы посвятили жизнь служению андеритскому народу, — произнес Далтон, — и все же остаются завистники, жаждущие остановить прогресс и помешать нам улучшать положение трудящихся.

С тарелки, которую он разделял с женой, Бертран взял жареное лебединое крылышко и макнул его в мисочку с пряным соусом.

— Значит, по-твоему, подстрекатели, возможно, постараются создать нам сложности?

Госпожа Шанбор, внимательно прислушивающаяся к разговору, наклонилась ближе к мужу.

— Всякие там ораторы мгновенно ухватятся за возможность уничтожить отличную работу Бертрана. И охотно помогут любым смутьянам. — Она пристально посмотрела на Суверена, которого кормила с ладони юная супруга. — Нам предстоит серьезное дело, и совершенно не нужно, чтобы противники мельтешили у нас на пути.

Бертран Шанбор был наиболее вероятным кандидатом на пост Суверена, но у него имелись и враги. Суверен избирался пожизненно. Малейшая промашка в столь критический период могла выбросить министра из списка кандидатов. И многие просто спали и видели, чтобы министр допустил такой промах, пристально следя за ним и прислушиваясь к каждому слову.

Как только Бертран Шанбор станет Сувереном, можно будет перестать беспокоиться, но до той поры следует быть крайне осторожным.

— Вы отлично понимаете ситуацию, госпожа Шанбор, — одобрительно кивнул Далтон.

— Из чего, надо полагать, следует, что у тебя есть конкретное предложение, — хмыкнул Бертран.

— Верно. — Далтон понизил голос едва не до шепота. Крайне невежливо шептать при посторонних, но выхода у него не было. Необходимо начинать действовать, а шепота не услышит никто. — Думаю, наилучшим выходом будет, если мы нарушим существующее равновесие. То, что я имею в виду, поможет не только отделить зерна от плевел, но и не даст произрасти другим сорнякам.