Уже обернувшись, Саша понял, что кричал мужик из красной, красивой машины — не выходя из нее, а приспустив стекло над правой дверью и перегнувшись через сиденье.

Когда Олег кинул стулом, мужик дал по газам — машину он не глушил. Стул звонко ударил по бамперу и покатился по асфальту.

Проехав метров пятнадцать, машина остановилась — стерпеть обиду мужик не смог. Он выскочил, ретивый и взбешенный, без куртки, высокий, крепкий. Рванул было к пацанам, но увидел, как в машину полетел еще один стул — от Олега, и обломок кирпича от Позика. Кирпич треснул по заднему стеклу.

— Ах ты, сука упрямая, — кипел Олег, выискивая что-нибудь потяжелей. И, глядя на него, Саша понял, что Олег ничего кидать больше не будет, а не поленится дойти до машины.

— Дай-ка мне, — он потянул жадно у Саши арматуру.

Когда Олег рванул с арматурой в руках к машине, мужик уже обо всем догадался и спешно вернулся в салон. Авто взвыло, секунду колеса вхолостую крутились по наледи, пока не сцепились с асфальтом. Арматура полетела вслед — и угодила в левый подфарник. Бесновато виляя одним желтым глазком, машина удалилась.

— Уходим, парни! — велел Саша. — Олег! Позик! Где Веня? Веня, блядь! Веня!

Веня вышел из ощерившейся витрины с хитрой и спокойной мордой.

— Пожрать чего-нибудь искал. Нет ни хера, — пожаловался он. Пнул напоследок стекло.

— Все, к дому бегите, сидите там тихо! — велел Саша во дворе. Сам стоял с полминуты, переводя дыхание, плюнул длинно, сжал зубы, расстегнул куртку, снял шапку, повесил ее на сучок дерева и, перекатывая гильзу в кармане, вновь вернулся к развороченному кафе. Прикурил сигарету, подходя. Стоял с видом ночного зеваки, любовался разгромом.

Милиция подлетела быстро, без включенной мигалки, суетливо выскочил прапорщик, сидевший рядом с водителем, и второй патрульный — с автоматом, в армяке. Водитель остался сидеть в машине.

Саша, улыбаясь, приветливо смотрел на милицию.

— Ты чего тут стоишь? — спросил прапор, рванувшийся в первое мгновение к Саше, но, увидев его расслабленный вид, притормозивший движение.

— Услышал — громят, подошел, — пояснил Саша. — Я домой возвращался от бабы. Сволочи, да? На хер так делать?

— Видел их?

— Только со спины. Издалека. Когда я подходил, — они убегали уже. Двое. Высокие.

— Во что одеты?

— А я не разглядел. Вон туда побежали, — и Саша показал в противоположную сторону от двора, куда ушли его пацаны.

Шумно подлетела еще одна милицейская машина.

— Ну что? Поймали кого? — спросили, кивнув на Сашу.

— Не, свидетель. Запиши его! — велел старший напарнику с автоматом. Тот вытащил из внутреннего кармана пухлую записную книжку.

— Документы есть? — спросил у Саши.

— Не, че мне их с собой к бабе носить. Она меня так принимает, без паспорта.

Вторая машина отъехала в ту сторону, что указал Саша.

— Фамилия? — спросили у него.

Саша назвал одного армейского товарища, сибиряка. Домашний адрес и телефон придумал.

— Может, с нами поедешь? — спросил милиционер.

— Зачем?

— Опознаешь правонарушителей.

— Да я не видел, говорю, — улыбаясь, ответил Саша, видя, как подъезжает та самая иномарка, в которую Олег метал стулья.

Из машины выскочил водитель, зло хлопнув дверью, весь красный от бешенства, — даже при свете фонарей было заметно.

— Че вы встали? — взъелся он сразу на милицию. — Ловить надо!

— Вы что кричите, гражданин? — спокойно спросил прапорщик.

— Видишь стекло? — тыкал мужик пальцем в свою машину. — Подфарник видишь?

По стеклу машины расползлась трещина в форме улыбки человека, у которого парализована половина лица. Подфарника не было, да.

— Вижу, и что? — не понимал прапорщик.

— Я подъехал и кричу этим чертям: «Вы что, охуели?» Вышел из машины — они в нее кирпичом, стулом, арматурой. Вон стул лежит на дороге! Не заметили? И арматура там же! Пойдем, царапины покажу!

— Сейчас пойдем. Я так понял, вы все видели?

— Бля, а я о чем говорю? Видел! Меня убить могли на хер!

Мужик, отметил Саша, представлял собой знакомый типаж нежданно и недавно разбогатевшего человека — наглого и суетливого одновременно, не умеющего выработать одну манеру общения в любой ситуации, постоянного срывающегося от хамства к истерике. Даже менты на его фоне смотрелись пристойнее.

— Сколько их было? — спросил у него прапорщик.

— Трое.

— А ты говоришь — двое?- прапорщик повернулся к Саше.

— Я двоих видел, — ответил он, по-прежнему улыбаясь, переводя честные глаза с милиционера на мужика из иномарки. — Они же убегали, когда я подходил.

— Приметы запомнил? — прапорщик повернулся к мужику.

Тот стал, напрягая лоб, вспоминать.

— Все ниже меня ростом, точно, — сказал.

Кое-как описал Олежу, запомнив его помпон, синие джинсы, короткую куртку и скуластую морду с маленькими, злыми глазами. У Позика вспомнился только маленький рост и вроде бы темные брюки.

— А, на нем куртка была с карманами, и с капюшоном. Шапки не было. Светло-синего цвета куртка.

На Саше мужик запнулся. Подумал, подумал, ничего не вспомнил.

— Не разглядел, — сказал. Помолчал секунду и добавил:

— Темная куртка, вязаная шапочка… Лица не помню. Волосы вроде темные. Брюнет. Или темно-русые.

— Он же в шапочке был? — спросил прапорщик.

— Я затылок видел. Он столы выкурочивал, спиной ко мне стоял. С арматурой в руках.

— Так это он арматуру бросил в машину?

— Не помню… Вроде, он… Не помню.

— Дальше что было?

— Они убежали, — после каждого слова мужик щедро добавлял матерщины, звучавшей из его уст особенно гадко.

— Телесные повреждения вам нанесли?

— Нет, сразу убежали. Побросали все, и во двор, — и опять мат.

— Вы их поймать, что ли, хотели?

Мужик неопределенно кивнул. Видимо, он не хотел показаться трусом.

— И не догнали на машине? — быстро спрашивал прапорщик.

— Они во дворы ушли, куда я на хуй по дворам, там столбики врыты.

— В какие дворы?

Мужик в явном, но заметным, кажется, только Саше замешательстве, покрутил головой и показал рукой в тот двор, куда пацаны действительно убежали.

— А ты говоришь — туда? — прапорщик повернулся к Саше и указал рукой в противоположную сторону.