— со стервозинкой в голосе проговорила матушка и уставилась на майора. — Я забираю сына домой. Если желаете с ним поговорить, вызывайте документом в Отделение по всем правилам, и мы согласуем время. Моему сыну еще предстоит подготовка к Испытанию.

Константинов кивнул.

— Разумеется, ваша светлость.

— Благодарю.

Играть — так до конца! Мне требовалось создать у особистов полное ощущение того, что в палате находились именно Костенко.

— В палате лежит дорогая мне дама, — добавил я. — Я бы хотел оставить охрану. Они не станут вам мешать, но мне так будет спокойнее. Это же не нарушит правил?

Майор слегка побелел от такой наглости, но сдержался.

— Только в качестве наблюдателей, ваша светлость. Ваши люди не должны проявлять никакой инициативы, им запрещено пользоваться оружием. Однако я оставлю за собой право призвать их на подмогу, если это понадобится.

— Конечно, — холодно улыбнулась матушка. — Мы просто хотим убедиться, что девушку больше никто не попытается убить. Сегодня мы уже потеряли одного из наших адвокатов, и мне еще предстоит утешать его семью.

А она была замечательной актрисой. Мгновенно вжилась в образ. Впрочем, играть особо не пришлось — прост надавила, где следовало. И это произвело замечательный эффект. Майор кивнул, не найдя возражений.

— Идем, Алексей, — княгиня направилась к выходу, и мужчины расступились, вдавшись в стены. Матушка решительно вышагивала на высоченных каблуках, а полы ее алого плаща взметнулись, производя впечатление на окружающих. Аграфена поспешила за нами.

На сестринском посту нас дожидался Степан Петрович. Несмотря на усталость, доктор с восхищением уставился на княгиню и поклонился.

— Анна Николаевна, ваша светлость… Вы, должно быть, меня не помните.

Княгиня внимательно всмотрелась в его лицо, а затем улыбнулась.

— Зима две тысячи пятого, торжественное открытие нового учебного корпуса больницы для практикантов, — проговорила она. — Вы были в составе студенческой делегации и проводили мне экскурсию.

Святослав Николаевич уставился на матушку с еще большим восхищением.

— Не могу поверить, что вы не забыли…

— Я всегда внимательно относилась к своим обязанностям великой княжны. И мне всегда доставляло особое удовольствие участвовать в действительно полезных проектах. Как дела у вашей больницы? Быть может, вам требуется помощь?

Так вот почему доктор согласился! Он помнил мою матушку. Видимо, когда-то она произвела на него столь неизгладимое впечатление, что сейчас он пошел на риск, чтобы помочь нам.

— Детское отделение, — сказал я, не дав доктору заговорить. — Я слышал, ему требуется поддержка.

Светлейшая княгиня кивнула.

— Аграфена, пожалуйста, внеси этот вопрос на повестку ближайших дней. Я изучу вопрос и дерну за пару ниточек в Министерстве здравоохранения.

Врач едва не прослезился.

— Не знаю, как вас благодарить, ваша светлость…

— Меня слишком долго не было в городе, и пора проверить, как поживают организации, находившиеся под моим патронажем. Аграфена оставит вам адрес для почты. Если возникнут иные трудности, сообщите мне.

Помощница передала врачу карточку с контактами для связи, и тот принял ее обеими руками, как величайшую драгоценность.

— Ваши люди находятся на первом этаже у служебного выхода из столовой, — шепнул мне врач. — Оба ходячие, но, молю вас, пригласите к ним лекаря. Им нужен уход. Я провожу вас.

Матушка в недоумении на меня покосилась. Я улыбнулся.

— Я украл свидетелей, и сейчас мы спрячем их у нас.

* * *

— Поверить не могу, что ты решился на такой шаг! — бушевала княгиня, пока мы ехали домой. — Ты представляешь, что будет, когда все вскроется⁈

— А что мне следовало делать? — огрызнулся я.

— Не подставляться так очевидно! Ох, Алексей… Ты меня до седины доведешь.

Я пожал плечами.

— Ну, все уже сделано. И раз ты не вернула Костенко обратно, а посадила в машину к Лаврентию, значит, согласна с моим решением.

— Наглец!

Есть такое, грешен. Но следовало отметить, что в нашей семье не я был главным авантюристом. Матушка, судя по некоторым всплывающим сведениям, в юности могла дать мне фору. Даром что императорская дочь.

— Ладно, без ордера «Четверка» не посмеет к нам сунуться. Поговорю с Женей, он подскажет, что лучше сделать.

— Уверена, что это хорошая идея? Насколько хорошо ты знаешь Черкасова?

— Я знаю его настолько, что он дважды едва не погиб ради меня, — раздраженно отрезала мать. — Он состоял в подчинении у твоего отца в дворцовой службе охраны. И если бы не Черкасов, мы бы с тобой тоже погибли в той трагедии, что унесла жизнь моего брата-императора. Еще сомнения в его верности?

А вот таких подробностей я не знал. Что ж, это несколько меняло дело. И все равно я должен был сам убедиться в его преданности.

— Они точно придут к нам с ордером, — продолжала матушка. — Но получить его быстро они не смогут — все же высоко полезут. У нас в запасе есть день-другой, может немного больше. Поэтому мы поставим твоих Костенко на ноги, а затем спрячем их в месте, которое с нами не свяжут. Но я бы рекомендовала тебе получить от них всю необходимую информацию как можно раньше. Мы не сможем обходить закон вечно.

— Понимаю, — согласно кивнул я.

Автомобиль подъехал к воротам особняка, и матушка резко обернулась.

— Что там за машина?

Глава 24

— Вроде не наша, — добавила матушка, оглядываясь назад. — Не припомню такой в нашем автопарке.

Я едва не свернул шею, но смог разглядеть автомобиль.

— Это Черкасов. Его серая «Ника». Он приезжал на ней на Сердобольскую.

Машина была припаркована чуть подальше ворот и выглядела бы совсем непримечательно, кабы не гербовой спецпропуск на лобовом стекле. Именно по нему я ее и опознал.