«Ты поставила себя на редкость в глупое положение, моя девочка. Клад не нашла, кавалера своего не удержала, и теперь тебя преследует по пятам стая хищников. Неужто ты не слышишь их рычания, вот они, ближе, ближе»…

Я лихорадочно затрясла головой, пытаясь отогнать от себя мерзкое видение, ухватилась за дверь усыпальницы в поисках моральной поддержки и перевела дух. От привидений, конечно, радости мало, но они, по крайней мере, являют собой парообразную и, смею надеяться, неживую субстанцию, а потому от них можно и отмахнуться, как от назойливых мух. Враг же, как показала прошлая ночь, субстанция очень даже живая. А что, если в эту самую минуту он… или она, укрывшись меж могильных камней, вожделеет свежей крови?

– Есть здесь кто-нибудь? – прохрипела я, что было довольно глупо. Вряд ли стоило ожидать, что враг откликнется радостным воплем.

Получив в ответ угрюмое молчание, я ему не поверила. Пора сматываться отсюда! Впервые я пожалела, что так похудела. Несколько месяцев назад мне достаточно было просто навалиться на врага, чтобы лишить его сил. Может, если бы я вняла совету Джилл и освоила бы парочку приёмов дзюдо, то смогла бы спастись. На меня спикировала тень, и я, издав придушённый писк, дёрнулась в сторону. Отчаянно хлопая крыльями, насмерть перепуганная чайка метнулась в другую сторону. Вслушиваясь в пронзительный птичий клекот и едва держась на вмиг ослабевших ногах, я продолжила свой путь. Сумрак сгущался. Даже при свете дня моя способность ориентироваться в пространстве была сравнима разве что с умением читать Чосера в оригинале. Теперь же я двигалась сужающимися кругами, то и дело натыкаясь на могильные камни и продираясь сквозь ветви, которые царапали мне лицо и хватали за волосы. Одно особенно зловредное дерево вцепилось в мою чудесную шевелюру. Я тут же превратилась в прикованного узника. В отчаянии попыталась выпутать волосы, но они не поддавались. Дрожащими, онемевшими от холода пальцами я схватилась за ветку и попробовала сломать её. В этом беззащитном, совершенно беспомощном положении, с поднятыми над головой руками, я заметила, как ко мне тянутся чьи-то скрюченные пальцы.

– Сдаюсь!

Перед лицом неминуемого поражения я тотчас обрела хладнокровие и расчётливость. Пусть враг думает, что я готова принять смерть.

– Элли, это вы? – вопросил голос преподобного Роуленда Фоксворта.

* * *

Викарий вызволил меня из объятий злобного дерева и объяснил, что возвращался от одного из своих прихожан, когда услышал какой-то странный шум и пошёл на звук.

– Сколько времени вы провели в этой западне? – спросил он, открывая дверь своего домика и ожидая, пока я войду первой.

– А сколько длится вечность? – в ответ поинтересовалась я.

Роуленд оказался настоящим волшебником. Час, что я провела в его кабинете, потягивая горячее какао, доставленное ворчливой миссис Вуд, у пылающего камина, в который я так и норовила засунуть оледеневшие ноги, почти полностью восстановил мою веру в человечество. И всё же после того, как я поведала Роуленду о недавних событиях, викарий настоятельно посоветовал никому не доверять.

– Вас окружают люди, которых вы не знали ещё шесть месяцев назад. Джонас такой же эксцентричный человек и такой же отшельник, как и его хозяин, а что вам достоверно известно об этой Доркас?

Я рассмеялась.

– Спасибо за беспокойство, но ведь вы и сами не верите, что Джонас – убийца-рецидивист, который последние сорок лет скрывался в Мерлин-корте. А что касается Доркас, то я готова вверить ей свою жизнь.

– Будем надеяться, Элли, что этого не потребуется. Да и кроме того, у вас ведь есть жених. Кстати, сколько времени вы знакомы?

– С незапамятных времён, – ответила я, и мне действительно так казалось.

Я не смогла понять, что за выражение мелькнуло на лице Роуленда, но после этих моих слов он принялся рассказывать о своих изысканиях среди личных бумаг преподобного Хемпстеда. Ничего касающегося Грантэмов, викарий не обнаружил.

– А вы не могли бы дать мне эти бумаги? – с надеждой спросила я.

Роуленд покачал головой и объяснил, что епископ требует строгого соблюдения правил в отношении церковной собственности, но, как только ему удастся что-нибудь выяснить, он незамедлительно даст мне знать.

Пришлось удовольствоваться этим обещанием.

Вернувшись в Мерлин-корт, я обнаружила, что Бена ещё нет, и немного расстроилась. Хотя Роуленд проводил меня до дома, я всё равно испытывала ощущение, что за мной следят. Даже появление старика Джонаса не подняло настроения. Он начал брюзжать по поводу задержки с обедом.

– Многим людям моего возраста, – садовник скинул сапоги, – обеды развозит служба социального обеспечения.

– Вы сами ещё хоть куда. Повар взял выходной на вторую половину дня, но не будем огорчаться. Я могу преподать вам интенсивный курс на тему, как пользоваться консервным ножом. Считайте это трудотерапией для человека ваших лет.

Джонас сердито зыркнул на меня из-под косматых бровей.

– Я ещё не при последнем издыхании и в могилу пока не собираюсь. А вот мисс Доркас по-прежнему неважно себя чувствует. Я давеча зашёл в дом, чтобы разжиться мусором для моего костра, так она едва на ногах стояла. Сказала, что полежит у себя в комнате.

Состояние Доркас меня не на шутку обеспокоило, но я решила не тревожить её и повременить с расспросами о самочувствии. Сон – лучшее лекарство, и если Доркас задремала, глупо её будить. Дом постепенно начал оказывать на меня своё убаюкивающее воздействие. Мерлин-корт – мой друг. Даже в отсутствие Бена он не позволит, чтобы со мной что-то случилось. Я поднялась наверх, стащила с себя влажную одежду и на целый час погрузилась в горячую ароматную ванну, после чего досуха вытерлась тёплым махровым полотенцем – новая сушка работала превосходно – и почувствовала, что готова лицом к лицу встретить любые напасти.

Надев синие джинсы (наглядное признание того факта, что у меня появилась талия) и клетчатую рубашку, я прибралась в своей спальне, протёрла ванну и начистила и без того сверкающие краны. Хозяйская спальня всё ещё дожидалась своих штор и покрывал, но в остальном там царил безупречный порядок. Доркас и Бен сами убирали свои комнаты. Что же осталось сделать? Ах да, я же собиралась обмерить лифт для подачи пищи, чтобы выяснить, можно ли там установить неподвижный пол и превратить в шкаф для хранения постельного белья.

Я пересекла лестничную площадку, открыла дверь лифта и потянулась к выключателю. Почему-то шнур зацепился за барабан, и дотянуться до него я не смогла. У меня мелькнула было мысль принести стул, не тщеславие удержало меня и явилось причинное моего в буквальном смысле падения. Решив, что деревянная платформа из толстых планок с лёгкостью выдержит моё отощавшее тело, я уверенно ступила на неё, ухватившись одной рукой за канат, а другой потянувшись за шнуром. До слуха моего донёсся зловещий скрежет. Я попыталась выскочить, но было слишком поздно. Платформа стремительно накренилась, и я потеряла равновесие. Болтая ногами в воздухе, я в отчаянии вцепилась в канат. И в следующий момент провалилась в бездну.