– Что ты с нами сделал, – поморщилась я. – Неужели эта власть стоила того, во что превратились Кордеро?

Я старалась не смотреть на гроб, чувствуя, как с каждой минутой, проведенной в склепе, все сильнее и сильнее хочу оказаться дома. Пусть все это будет глупой ошибкой! И я ничего здесь не найду, смогу вернуться домой.

Снова пришел черед заколки, и снова, прямо поверх уже зажившей царапины, я пустила кровь, как было указано в записке Кристалл. Едва различимый узор на полу, который я поначалу приняла за орнамент плитки, вспыхнул красным, осветив пространство. Одна из плит отъехала в сторону, открывая небольшую нишу в полу. Кристалл умела прятать свои секреты, а уж тем более те, что могли изобличить убийцу.

Присмотревшись, на самом дне я увидела темную папку, набитую бумагами. Я опустилась на колени, чтобы достать ее и просмотреть. Уже знакомый сбивчивый почерк стал еще сложнее, словно Кристалл делала записи впопыхах и во тьме. Так оно, наверное, и было.

По мере того как я продолжала читать, сидя на ледяном полу рядом с гробом отца, наваливалась такая боль, что лишь чудом мне удавалось не скулить.

Кристалл не бросила вести дневник. Она лишь перестала делать это в доме и хранила записи в склепе. Раз в неделю, в выходные, мачеха неизменно навещала отца, чем вызывала насмешки в городе. Да и у нас это не находило отклика. Мы списывали все на кокетство и лицемерие, но… Кристалл просто боялась.

Почему, почему она никому не рассказала?! Герберту, Кайле… Не написала мне? У нее были доказательства, никто бы не обратился против Кристалл.

Что теперь с этим делать? Разум кричал: отнести домой и передать в управление и Герберту. Чувства молили дать еще один шанс, помочь, поговорить. Но разве можно говорить с тем, кто не моргнув глазом может убить, а потом врать в лицо, что непричастен? Разве можно помочь тому, кто желает не помощи, а странной, извращенной игры, пешки в которой якобы близкие люди?

Я колебалась. Несколько минут сидела на холодном полу, рассеянно перебирая листы, но все же заставила себя подняться. Чем раньше я это сделаю, тем быстрее все кончится.

Ветер стал еще холоднее, пронизывал до костей. Выйдя из склепа, я задохнулась от его особенно сильного порыва. Он поднял в воздух опавшие листья, закружил прямо перед моим лицом. Когда все стихло, я вздрогнула. В самом конце аллеи, освещенная лишь луной, стояла невысокая фигура в длинном черном плаще с лицом, скрытым за нелепой фарфоровой маской. Она казалась слишком яркой и жуткой в кладбищенском мраке.

Не знаю, сколько мы так стояли. Сердце билось где-то у горла.

– Что с Гербертом?

Фигура пожала плечами.

– И это все? – Я усмехнулась. – Вот так все кончится? Здесь, рядом со склепом, где лежит отец? Убьешь меня? Или еще помучаешь? Сними маску, Ким!

Не сразу, словно размышляя, стоит ли это делать, сестра стянула фарфоровое уродство и бросила в сторону. От удара о каменную дорожку маска раскололась надвое.

– Кортни, я думала, ты не догадаешься, – с удивлением сказала сестра. – Что меня выдало?

– Ты забрала дневник Кристалл. Я изучила его от и до, в нем не было ничего, что могло бы тебя выдать. Если только ты не догадывалась, что Кристалл могла спрятать что-то в обложке, как делала ты. Это было последней каплей. Наверное, я догадалась бы раньше, если бы так тебя не любила.

Губы Ким искривила усмешка.

– Так любила, что пропала на пять лет. Хватит лицемерить, Кортни. Тебе не нужна ни я, ни семья. Ты только и думаешь о том, как вызвать побольше жалости, выставив Герберта эдаким совратителем хороших девочек.

– Неправда. – Я покачала головой. – Я уехала не поэтому. И не от тебя.

– Хватит рассказывать сказки. Вся ваша семья – насквозь порочная. Появление кого-то, кто ее бы извел, было делом времени.

– То есть себя ты частью семьи не считаешь?

– А вы? – вопросом на вопрос ответила Ким. – Давай посчитаем. Тебя ведь учили в колледже считать? Раз: Ким – незаконнорожденная дочь, мать которой настолько никчемна, что даже не смогла отстоять право на встречи с ней. Два: Кимми, как ты не похожа на своих красавиц сестричек, какая ты смешная. Три: Ким, отстань от Кайлы, ей нужно учиться, она не твоя нянька. Четыре: Ким, ты позоришь нашу семью, ты должна соответствовать своей фамилии. Пять: Ким, ты любишь папу? Шесть: Ким, в то время как ты боготворила одно его имя, я трахалась с ним у порога спальни умирающего отца. Достаточно? Ты любила в колледже арифметику, Кортни? Я могу продолжить. Только теперь уже на своих условиях.

Она почти ласково и немного безумно улыбнулась, вдохнув ночной воздух полной грудью. Я поняла, что сжимаю записи Кристалл так, что побелели пальцы.

– Теперь задача. Дано: подонок-папаша, его нищенка-жена, сестра-тупица, сестра-потаскушка, подруга-неудачница, не сумевшая даже сохранить магию, ее полоумный женишок-детектив. Найти: способ от всех вас избавиться. Решение: заимствуем у папочки большую сумму, продаем парочку украшений, достаем один флакон с редким и дорогим зельем. Запасаемся терпением, выжидаем каждый удобный момент. Наслаждаемся его агонией. Упускаем из вида сестру-потаскушку, зато избавляемся от нищенки, доводя ее практически до психлечебницы. К слову, я не собиралась тебя убивать. По моему плану, ты закончила бы в «Хейзенвилль-гард». Надо же было этому Джейку все испортить… Так вот, о чем я там? А, да, продолжаем решать проблему под названием «Кордеро». Убиваем мачеху, ибо она становится ну уж слишком скучной. И узнаем, что – вот тварь-то какая! – она все же раскопала кусок правды о том, кто прикончил ее муженька. И эта правда угрожает всему, что ты строила годами. Но вводим дополнительное условие! Приезжает сестренка-потаскушка и так кстати остается, решительно намереваясь разобраться в происходящем. Я не могла упустить такой шанс, Кортни.

Ее кукольное лицо… изменилось. Неуловимо, но изменилось. Ким не лучилась дружелюбием, в глазах больше не сверкали искорки смеха. Я впервые видела ее такой. Свою младшую Кимми, которую все обожали, – безумной и жесткой. И, честно говоря, я не до конца поверила, что все записки, все жестокие шутки были ее рук делом.

– Я не могла упустить еще и тебя. А потому с удовольствием включилась в игру. Вы так смешно каждый раз пугаетесь. Знаешь, это затягивает. Невероятный кайф. Только поэтому вы еще живы – с вами весело играть.

– Ты ненормальная, – выдавила я.

– Не менее ненормальная, чем все вы. Я честна, Кортни. Вы прячетесь за фамилией и дверьми шикарного особняка. Храните свои секреты, оберегаете их. Варитесь в тайнах, как в собственном соку. Такая система всегда разрушается изнутри. Вот возьмем Кайлу. Что она собой представляет? Глупая, недалекая, эгоистичная. Неудивительно, что такая бросила ребенка. Что собой представляешь ты, Кортни? За маской разумной и хладнокровной умницы скрывается настоящая Кордеро. Как ты говоришь иногда с Гербертом… Я удивлена, что он до сих пор тебя не бил. Наверное, поэтому ему так нравится с тобой играть. Постель – единственное место, где он может тебя ударить. У тебя немного секретов, но из нас ты – самая настоящая лгунья. Знаешь почему? Потому что ты лжешь каждую минуту. Каждую секунду своей жизни. Всем окружающим. Себе. Ты даже более отвратительна, чем Кайла.