Остров Парос находится в самом центре Эгейского моря и почти равноудален от материковой Греции и Малой Азии, то есть в стратегическом плане он как более выгоден для контроля дальних походов к Константинополю, так и более безопасен от десантов турок, поскольку во времена Орлова вся материковая Греция контролировалась османами.

Теперь же на материке была дружественная греческая армия, но рядом находились пока нейтральные английская и французская эскадры. Остров же Порос площадью 33 кв. км находится в заливе Сироникос между Аттиной и Пелопонесским полуостровом. Порт Пирей находился в 40 км, так что в случае чего греческому правительству можно легко помочь справиться с «врагом внутренним». А нападут с моря англичане – легко драпануть на Пелопоннес: ширина пролива, отделяющего остров от материка, около 300 метров.

Окончательно Гейден убедился в правильности выбора Пороса 17 мая, когда туда корвет «Гремящий» привез из Анконы депешу министра иностранных дел Нессельроде от 21 марта 1828 г., в которой прямо говорилось, что в предстоящей войне с Турцией России «быть может, придется иметь дело с коалиций».

В былые времена, и даже в 1827 г. остров Порос служил прибежищем греческих корсаров или пиратов – пусть каждый сам выбирает им название. Очевидец Кадьян так описал остров: «Порос есть один из лучших и превосходнейших портов Архипелага, мореходец всегда найдет в нем верное и совершенно безопасное пристанище. Серповидные берега Арголиды [историческая область Греции на северо-западе Пелопоннеса] и острова Порос, древле Серерия именующегося… образуют рейд его в виде длинного бассейна или озера и защищают от всех ветров и волнения, коего здесь никакие аквилоны производить не могут. Глубина оного умеренная, а грунт ил, свежей воды здесь довольно, но сие я разумею только в отношении портов Архипелага, потому что здесь берут оную из ручейков, вытекающих из гор и болот морейских… Лесу здесь нет, дрова, в коих жители по счастливому климату имеют мало нужды, добывают в горах, вырывая большей частью из земли коренья прежде срубленных деревьев. Скота, живности, зелени и фруктов всегда достаточное количество сыскать можно».

Однако русские моряки, долго находившиеся на Поросе, убедились, что климат там не такой уж и «счастливый», особенно в летний зной и при безветрии. В такую жару продовольствие быстро портилось. Вода оказалась малопригодной для питья, дров же едва хватало для приготовления пищи.

В восточном углу рейда, где часть острова, «загибаясь к Зюйду, отделяется от берегов Мореи узким каналом, не ограждающая с сей стороны оный, находится город Порос, расположенный по косогору, внутрь порта обращенный, около коего становятся на якорь купеческие суда»[113].

Итак, база для эскадры была найдена. Но тут возникла неуверенность со статусом эскадры. 21 марта 1828 г. Нессельроде предписывал Гейдену «пользоваться всеми правами, которые предоставляет ему война, над флотом, собственностью и владениями Турции» – атаковать или отражать нападения турецких, египетских и «варварийских» (то есть тунисских и алжирских) судов, перехватывать военную контрабанду, доставляемую на нейтральных судах, «прибегая к взятию или потоплению нейтрального судна только в крайнем случае». Но всеми этими правами воюющей стороны Гейден мог пользоваться только в греческих водах. А в остальном Гейден был обязан вместе с союзными эскадрами по-прежнему «содействовать достижению общей цели, то есть исполнению Лондонского договора».

В своей инструкции Нессельроде оговаривал и повиновение Гейдена старшему из союзных адмиралов, если Гейдену «покажется возможным приступить к общему делу вроде Наваринского» или к совместным действиям, приближенным к театру военных действий, «как, например, блокаде Дарданелл».

Гейдену предписывалось относиться к грекам как к союзникам, помогать им оружием и «всякими пособиями», при этом уверяя их, что помощь эта оказывается «только из-за войны» и что Россия, выполняя Лондонский трактат, не имеет в виду «разрушение Турецкой империи»[114].

Но 18 апреля, то есть менее чем через месяц, царь повелел отправить Гейдену новую инструкцию, предписывавшую приостановить действия «права воюющей державы». (Ох! Насколько матушка Екатерина была умней всех русско-голштинских Павлов, Николаев и Александров!)

Нессельроде от 18 апреля писал Гейдену: «Государь предписывает вам не раздроблять слишком силы вверенной вам эскадры и заботиться, чтобы расположение общего плана блокады и крейсерства не отнимало у вас средства начальником греческого правительства». Адмирал должен был сам решать, «достаточен ли будет самый неприступный порт Архипелага для обеспечения… эскадры от враждебных действий сильнейшего флота и не заставил ли вас недостаток в средствах к продовольствию и истощению военных снарядов удалиться в один из французских портов Средиземного моря»[115].

Гейдену также предписывалось выдать президенту Каподистрии полтора миллиона рублей ассигнациями «на расходы по его усмотрению».

Не мудрствуя лукаво, Гейден пока решил ограничиться блокадой полуострова Пелопоннес, где еще в некоторых местах держались турецкие гарнизоны. Французский блокадный отряд включал в себя один-два корабля, два-три фрегата и три – пять малых судов. В русском блокадном отряде состояли: корабль «Александр Невский» (сменивший «Иезекиель», отправленный на Мальту для пополнения запасов и отдыха экипажа), фрегат «Константин», бриги «Усердие» и «Ахиллес».

Корвет «Гремящий» и бриг «Охта» осуществляли связь Пороса с Анконой и Неаполем. Транспорты «Сухум-Кале» и «Пример» доставляли с Мальты на Порос продовольствие. А «Пример» привез первые сухари, выпеченные из русской муки на острове Сирос (Сира).

29 июля (по н. ст.) командующие английской и французской эскадр подписали в Александрии соглашение об эвакуации армии Ибрагим-паши из Мореи (Греция). Турецкие войска должны были на египетских судах перевезти войска из Наварина в Александрию. Туркам удалось восстановить один из 84-пушечных кораблей, выбросившийся на берег в ходе Наваринского сражения. Они загрузили корабль лошадьми и отправили его в Египет. Но по пути он затонул в свежую погоду. Людей спасли, а все лошади погибли. Всего из Мореи было эвакуировано 20 тысяч египтян и турок. Вместо них на Пелопоннесе высадился французский корпус численностью в 17 тыс. человек.

8 сентября 1828 г. Гейден послал бриг «Ахиллес» с депешей к английским кораблям, крейсировавшим у острова Крит (тогда его именовали Кандией). Когда бриг подошел к английскому кораблю «Ревэндж», стоящему недалеко от крепости Суда, турки открыли интенсивный артиллерийский огонь.

14 сентября «Ахиллес» вернулся к Наварину, где стояла русская эскадра, и его командир капитан-лейтенант М.П. Бутенев доложил Гейдену об инциденте. Теперь у адмирала появился повод провести карательную экспедицию.