На следующий день, едва увидев меня, Грейси заявила:

– Эми проплакала всю ночь.

– Не всю, – немедленно возразила Эми. – Максимум полчаса. И не смей всем об этом рассказывать, болтушка!

– Я же не всем… – Грейси обиженно скривила рот. – Я только Фанни. Она все понимает.

Да, я всё понимала, в том числе причину, по которой Эми сегодня нацепила тёмные очки. Мне бы тоже стоило последовать её примеру – не только для того, чтобы скрыть заплаканные глаза, но и чтобы уберечь их от ослепительно яркого света.

Как по волшебству, облачная пелена приподнялась и раздвинулась. Ещё за завтраком в ней одна за другой стали появляться прорехи, через которые прорывались солнечные лучи, образуя на снегу причудливую игру света и тени. На фоне последних пасмурных дней такое количество света казалось просто невероятным. Даже мы с Эми, несмотря на разбитые сердца, не могли не поддаться эйфории, вызванной солнечным светом.

Сегодня был последний день перед балом и предпоследний день старого года. С самого утра в отеле и его ближайших окрестностях развернулась лихорадочная деятельность различного рода. Подъезжали фургоны, доставлявшие в Замок в облаках то цветочные композиции, то партии продуктов, то огромную ледяную скульптуру, заказанную для завтрашнего гала-ужина. Старый Штукки и Яромир пытались справиться с гигантским количеством снега, выпавшим за последнюю неделю. Снежные стены, окаймлявшие расчищенные дорожки, высились метра на два. Передвигаясь вдоль них, людям казалось, что они бродят по белому лабиринту.

Возле подъездной площадки тоже громоздилась гигантская куча снега, которую мы с Каролин, недолго думая, использовали в качестве горки для детей. Наши неугомонные подопечные резвились на ней целый день. Те, кому хотелось более спокойных игр, присоединились к нам с Эми. Рядом с горкой мы «пекли» с малышами снежные куличики, которые тут же и продавали в воображаемой снежной булочной воображаемым снежным покупателям. Собственно, для полного счастья детям всего этого хватило с лихвой. Я вспомнила слова Виктора Егорова о том, что в этом месте не может случиться ничего по-настоящему плохого. Сегодня я тоже готова была подписаться под этими словами. Конечно, я бы никогда не призналась в этом Бену, но, возможно – возможно! – я действительно слегка переборщила со своими подозрениями и опасениями на тему Киднеппера из гранд-отелей. Начиная с полудня на небе уже не было ни облачка, и в такой сияющий день моя мания преследования забилась в дальний угол и не показывалась.

В отличие от Романа Скандалиста.

– Ты в курсе, что этот подлый маленький посыльный заложил Монфору Запретную кошку? – спросил меня Пьер ещё за завтраком.

Тот факт, что Нико сфотографировал Запретную кошку и показал фотографии владельцу отеля, стал сенсацией дня. Он даже принёс в качестве доказательства кошачьи шерстинки. И будто в отеле было решительно нечем заняться за день до Нового года, Роман Монфор не придумал ничего лучше, как вместе с Нико и фрейлейн Мюллер периодически прочёсывать подвал и комнаты персонала в поисках проклятого животного (или кошачьего туалета, или, на худой конец, кошачьих консервов). Опять двадцать пять! Я очень надеялась, что Запретная кошка спрячется получше. Всю ночь она спала у меня на кровати и только под утро улизнула через окошко на крышу. Я, конечно, заправила постель как полагается, но мне было страшно неприятно думать о том, что отец Бена и фрейлейн Мюллер будут рыться в чемодане под моей кроватью или обозревать кучу скрученных чулок, заполнивших всю полку, служившую мне шкафом. Уж конечно, чулки фрейлейн Мюллер лежали в шкафу аккуратными стопками, любо-дорого посмотреть.

Нигде не обнаружив ни единого признака присутствия кошки, Роман Монфор окончательно взбесился. Он решил устроить страшный разнос Нико за то, что тот лишь сфотографировал кошку, вместо того чтобы поймать её, и тем самым заставил его, Монфора, тратить своё драгоценное время на глупые поиски. Вместо ожидаемого продвижения по карьерной лестнице (чтобы избежать необходимости носить на голове шапочку в виде шляпной картонки) Нико одним махом настроил против себя весь персонал отеля.

Даже его приятель Йонас не желал больше иметь с ним дел. Отвратительное настроение отца Бена в течение дня всё больше ухудшалось, и даже мы с Каролин, развлекая детей на расчищенной площадке, не сумели избежать его гнева. После обеда радостные вопли детей так достали Романа Скандалиста, что он выскочил из здания и потребовал от Каролин сию минуту увести нашу ораву на другую сторону отеля.

Каролин спокойно возразила, что у неё не хватит духу испортить малышам настроение, отогнав их от горки, но если господин Монфор будет так любезен и сам объяснит детям, почему им необходимо уйти, то, само собой разумеется, она уведёт их в другое место. С её стороны это был ловкий ход: естественно, Роман Монфор не посмел лично испортить настроение детям своих именитых гостей. Ему пришлось скрепя сердце терпеть весёлый гомон, периодически посылая Каролин испепеляющие взгляды. По всей видимости, на площадке он чего-то или кого-то ждал, иначе что мешало ему вернуться в отель и там, в тишине, восстанавливать своё драгоценное душевное спокойствие?

Наша снежная булочная служила мне прекрасным наблюдательным пунктом. Ненадолго к Монфору присоединился Буркхардт-старший, держа под мышкой рулон бумаги, – вероятно, план будущего поля для гольфа. Во всяком случае, во время беседы с Монфором он размахивал руками во все стороны и чертил в воздухе воображаемые линии.

У меня защемило сердце. За многочисленными проблемами я совершенно забыла о предстоящей продаже «Шато Жанвье». Таким сияющим днём, как сегодня, я при всём желании не могла представить себе, как можно намеренно разобрать на винтики такое волшебное здание, как это.

– На месте вон той ёлки мы построим четырёхэтажное здание с гостевыми апартаментами, – сообщил Дон, внезапно вынырнув из воздуха рядом со мной, и махнул ледянкой в сторону Полумесячной ели.

– О боже!.. – пробормотала я.

– А от самого отеля останется только фасад, – продолжал мальчишка. Я внимательно посмотрела на него, но в виде исключения не обнаружила на его лице ни тени насмешки или злорадства. – Во всяком случае, его верх. Мой отец считает, что все эти завитушки вышли из моды.

– А тебе вообще можно рассказывать мне всё это? – поинтересовалась я, несколько сбитая с толку. Я считала, его планы ещё держатся в тайне.

– А я думал, что вы с Беном Монфором не разлей вода и тебе уже давно всё это известно, – парировал «оленёнок» глазом не моргнув.

– Мы с Беном не… – начала было я.

Но Дон закатил глаза и перебил меня:

– Мне до лампочки, что вы там с Беном Монфором, Фанни Функе! – Походя он толкнул Грейси прямо на снежную стену, шлёпнулся на ледянку и понёсся вниз, издевательски хохоча.

Грейси как раз собиралась ринуться в погоню, но тут её внимание привлёк кое-кто другой.

– Смотрите, вон идёт Тристан!