На периферии взора все оказалось размыто, а я сейчас наблюдал мир через туннельное зрение, направляя машину так, чтобы не задеть никого из туристов. Машина в таком состоянии реагировала на движения руля с запозданием, но беспрекословно. Очень похоже на то, как яхтой в тесной марине управлять, так что я быстро приноровился.

Площадь с памятником и широкий, не менее ста метров Синий мост (оказавшись на котором многие не сразу понимают, что это вообще мост) были пешеходными. О чем давно мне сообщил пронзительный зуммер и красное мерцание на проекции лобового стекла. В спортрежиме заглушки автопилота не работают, только оповещения – я его поэтому и включил.

Внимания на аварийные сигналы я не обратил, как и не обратил внимание на усиливающийся вой предупреждения столкновения с человеком – улетевший сбитый ликвидатор как раз сейчас неуклюже поднимался на ноги среди толпы очень вовремя разбегающихся прохожих. Я только рулем крутанул, рассчитывая не сбивать, а зацепить его скулой бампера. Чтобы он с размаха не упал на капот, разбивая мне лобовое, а таким образом намереваясь ему костей побольше и пожестче переломать.

«Да мне по барабану, я психический» - в моем старом детстве, с кирпичом или дубиной в руке, подобная тактика прекрасно работала. В гимназии Витгефта, с Аверьяновым, также сработала замечательно – и в Елисаветграде теперь знают, что у меня с головой не все хорошо, и дураков связываться уже не так много, как еще совсем недавно. Жалко только, что до Петербурга слухи доходят с опозданием.

Когда в замедленном времени проскакивали мимо я подумал, что не попаду. Но ошибся. Результат оказался гроссмейстерский – угловатая скула бампера попала прямо в голову поднимающемуся сообщнику убийцы. Лобовое стекло сразу оказалось забрызгано серо-красной массой. Тут же сработали датчики дождя, но дворники справились не сразу, а скорость была такая, что я немного потерялся и едва не врезался в ограждение памятника. Облизав его правым бортом, чудом уходя от столкновения с двумя старушками японками, направил машину в переулок слева от Мариинского дворца. Приметное здание, побывавшее государственным советом Российской Империи, с недавнего времени вновь стало резиденцией князей Лейхтербергских из Императорской семьи – как ну очень вовремя сообщил мне туристический гид в дополненной реальности очков.

Дома я не раз бывал в этом дворце, являвшимся в моем старом мире городским Законодательным собранием. Видимо из-за этого, и из-за внутреннего напряжения меня на миг вдруг перемкнуло воспоминанием, гиперреалистично накладывающимся на нынешнюю действительность.

Дембель. Июнь. Свет нулевых в конце грязного времени. Белая ночь, веселье и друзья. Плевое дело, легкие деньги и красная девятка с кислотными брызговиками. И впереди – вся жизнь, в которой не все из нас найдут хорошую дорогу.

Это со мной уже было. Я точь-в-точь по этой самой траектории проезжал столь же безумно по Синему мосту. Только машина была попроще, диски штампованные, да и сидели рядом молодые и весело галдящие сотрудники тогда еще милиции, а не взволнованная княжна имперского рода.

- Налево! Налево! – громко повторял Элимелех, эмоционально реагируя на очередной мой промах мимо перестроенного маршрута. Ему легко говорить – я сейчас как раз на двух правых колесах еду: мне если руль повернуть, гарантированно исполню прыжок веры. Только снизу вверх, поднимая машину в затяжной воздушный кувырок.

Я прекрасно слышал растянутые восприятием команды Элимелеха, но почти не слушал. Два мира, две жизни словно наложились друг на друга, как накладываются архивные картинки блокадного Ленинграда на современные фотографии. Ощущения были настолько сильны, что я даже на несколько мгновений потерял над собой контроль. Это чуть было не стало фатальной ошибкой – не сразу заметил, что в переулке куда я рассчитывал проскочить, появилась полицейская машина. И развернулся патрульный автомобиль уже боком, преграждая улицу.

Резко нажал на тормоз и сразу почувствовал, как феррари упал на все четыре колеса. Тут же выкрутил руль вправо, бросая машину в занос. Но почти сразу резко затормозил – не сам, а боком врезавшись в полицейский автомобиль, как в отбойник. Подсознательно я берег Анастасию - потому что сейчас именно она мишень. Поэтому вновь повернул совсем не в ту сторону, куда вел Элимелех. И более того, прямо на меня сейчас смотрела стена дворца – в бездумных рефлексах обезопасить княжну я развернулся совсем не в ту сторону, оказавшись поперек улицы как в коробочке.

Мою дверь вмяло ударом, но без видимой нарушения геометрии кузова – явно каркас усиливающий есть. Зато боковое стекло с хлопком брызнуло мириадами осколков; в полицейской машине стекло было опущено вниз, так что с патрульными мы оказались почти вплотную. Глаза в глаза, только руку протяни.

- Привет, педики! Поиграем в салочки? – повторяя слова Сами Насери полицейским, сказанные им в роли таксиста Даниэля мог бы воскликнуть я. И, несомненно, выглядело бы это конечно очень круто. Но несмотря на изменения моего сознания, инициированные свойственному молодости вирусом бессмертия, я все же не идиот. Тем более передо мной суровая российская полиция, а не французская жандармерия. Так что естественно, от подобной глупости я удержался безо всяких усилий, просто нажимая на газ.

Я удержался от глупостей, а вот княжна нет: судя по характерному звонкому чмоку, она послала патрульным воздушный поцелуй.

«Нормальная ты вообще?» - возмутился я, когда феррари в дыму визжащей резины и со скрежетом металла отлип от патрульной машины. Причем с испуга я развернулся почти на месте, словно не в машине на четырех колесах, а сижу за рычагами маталыги с работающими враздрай гусеницами. Как это сделал сам не понял – из разряда «невероятно, но факт».

Одновременно явственно колыхнувшаяся обида Анастасии и пара мелькнувших мыслеобразов заставила меня вспомнить ее звонкий воздушный поцелуй.

«Ты молодец, это я дурак» – извиняющиеся подумал я, обращаясь к княжне.

Понял уже постфактум, что она не зря чмокала - в руках одного из патрульных был мощный и готовый к применению парализатор. И княжна своим воздушным поцелуем удивила стража порядка настолько, что ошеломила на пару мгновений. Нужных как раз для того, чтобы Феррари развернулся словно по щелчку и прыжком сорвался с места. Не сразу обуздав машину, проскочив по тротуару и смяв о стену уже дверь со стороны Анастасии, я вновь выскочил на дорогу.

- Направо, направо! – неожиданно уже даже закричал Элимелех, явно находясь в отчаянии от несовместимости моих действий с его планами.

Прекрасно его понимаю. Он ведь словно живая машина, просчитывает десятки вариантов за считанные секунды, а я ему только что сломал сразу два расчетных маршрута. В этот раз его пощадил: третий раз так издеваться не стал и послушно свернул направо, на набережную Мойки. И под истошные звуки клаксонов сразу ушел от столкновения с несколькими машинами – набережная Мойки здесь была односторонней, и, как назло, опять не в мою пользу.

Разогнавшись на чистой дороге, пролетел через перекресток. Успел еще порадоваться что не по Гороховой еду – тогда точно на такой скорости взлетел бы до крыш с трамплина горбатых мостиков.