Я поднялся, покрутился на месте, решая, в какую сторону двигаться. И уже собрался было шагнуть в стену, приглянувшуюся мне больше других, как вдруг заметил в глубине одного из коридоров какое-то слабое мерцание. Сначала подумал, что мне показалось: ну, откуда в этой глуши живая душа? Сюда, наверное, даже сами архивариусы не заходили. А если и заходили, то пару раз в жизни, с картой и каким-нибудь хитрым амулетом, помогающим не заблудиться.

Но зрение изначальных никогда не обманывалось: ко мне приближался некто, державший в руке зажженный светильник. Когда человек подошел чуть ближе, я разглядел его в подробностях. Это был мужчина лет сорока — сорока пяти, высокий, худощавый. Он двигался так стремительно, что его длинная серая мантия и прямые черные волосы до плеч развевались на ходу. Резкие черты лица, глубокие ранние морщины вокруг глаз и губ, колючий взгляд выдавали человека сурового, со сложным неуживчивым характером.

— Заблудились? — отрывисто произнес он, проходя мимо и даже не сочтя нужным остановиться. Белая мантия Верховного мага не произвела на него ни малейшего впечатления.

— Да, — я зашагал вслед за ним, решив, что куда-нибудь этот волшебник меня все равно выведет.

— В архивах что делаете?

— Так… любопытно.

— Похвально! — коротко одобрил странный маг, продолжая нестись вперед, — Сейчас мало кто интересуется тайнами, которые хранит университет. А напрасно. Здесь имеется множество интереснейших вещей.

— Простите… — решил я попытать счастья, — Вы хорошо знаете запасные комнаты?

— Интересует что-то конкретное? — не сбавляя хода, бросил мой проводник.

— Труды Астентума и Ридрига Первого.

Волшебник остановился так резко, что я от неожиданности чуть не сбил его с ног. Обернулся, строго посмотрел мне в глаза и злобно рыкнул:

— Зачем?

— Мне очень нужно, — я придал лицу выражение максимальной честности. — Правда, слыхал, их уже забрали до меня. Но может быть, хоть что-нибудь осталось, хоть один свиток?

— Поразите меня, — вдруг произнес маг. Заметив мой непонимающий взгляд, добавил: — ну, удивите чем-нибудь. Порадуйте. Покажите какой-нибудь чародейский фокус. Правда, говорят, магия в Виндоре мертва…

Непредсказуемые перемены в настроении наталкивали на мысль о сумасшествии моего спутника. Что он и подтвердил, проговорив:

— Тоскливо мне, понимаете… — и дико заозирался вокруг.

На лице его и вправду появилось выражение безысходности, глаза помутнели, плечи ссутулились. Печальный, нахохленный, с крупным крючковатым носом, он напоминал какую-то огромную, больную птицу. Не знаю почему, но мне стало жаль его. Со словами:

— Смотрите! — я, как и собирался недавно, ввинтился в сырую, пахнущую плесенью, стену.

Без труда преодолев препятствие, я оказался в тесной комнатке, заваленной кучами свитков. Постояв немного, вернулся в надежде, что хоть немного развлек скорбного главой человека. И точно, ему понравилось. Азартно выкрикнув:

— Догоняй! — волшебник растворился в камне стены.

Не то чтобы я боялся потерять его из виду — просто хотел продолжить разговор. Поэтому и включился в эту странную игру.

Это была знатная гонка! Наверное, мы прошили собой все стены университета, а также потолки и полы, обежали все залы, аудитории и кабинеты. Маг был стремителен как мысль, я едва поспевал за ним. На бегу он умудрялся еще издавать зловещий хохот. Я молча несся следом. Наверное, мы производили дивное впечатление: ухающая и хохочущая серая фигура, и летящий за ней белый силуэт. Мы переполошили освобождавших лаборатории студентов и напугали пожилую преподавательницу. Наконец вернулись туда, где началась гонка.

— Просперус Мериус, — поклонился чародей. — Клянусь Сацеоловой гитарой, давно я так не веселился!

— У Сацеола нет гитары…

— Это вы так думаете, — осклабился Просперус.

Я тоже представился.

— А вы похожи на него, — задумчиво проговорил волшебник, вглядываясь в мое лицо. — Он ваш отец, ведь так? Не отвечайте, я и сам вижу. Говорят, он использовал мой подарок во зло. Что ж, зато он знал отличные шутки и фокусы…

— Значит, они все же существуют… — хмыкнул я.

— Рукописи-то? Да, разумеется. Вы даже представить себе не можете, какие любопытные вещи здесь находятся.

— Почему же профессоры университета их не изучают?

— Изучают, как не изучать. Полжизни роются среди бесполезного хлама, отыскивают стоящий документ, потом оставшиеся полжизни корпят над ним. Ну, да вы же не для того сюда пришли, чтобы выслушивать мое брюзжание… пойдемте.

Мы снова пошли сквозь стены, и примерно через десяток переходов оказались в крохотной — не больше трех шагов в длину и столько же в ширину — комнатке.

— Вот здесь она лежала, рукопись Астентума, — пояснил Просперус, указывая на небольшой шкафчик со стеклянными дверцами.

— Это вы надоумили Вериллия сунуть ее в обложку от другой книги?

— Нет, он сам придумал. Конечно, Верховный и без того мог взять из хранилища любой фолиант. Но он не хотел обнародовать сам факт существования труда Астентума.

— А записи Ридрига Первого?

— Вериллий нашел их в другом месте. Собственно, из дневника он и узнал о том, что не все труды Астентума утеряны.

Так. Вот все и выяснилось. И что это мне дает? Многое. Я знаю, с помощью каких книг отец (как же трудно дается это слово, даже мысленно) сделал свое открытие. А значит, если вдруг я найду книги прежде врат, то можно будет попробовать повторить ход мыслей Вериллия. Кроме того, в рукописях может содержаться информация о том, как закрыть дыру в бездну.

Конечно, мой предшественник мог и избавиться от первоисточников. Более того, приходилось признать: скорее всего, так он и сделал. Но все же, даже крохотные зацепки — лучше, чем ничего.

— Благодарю вас за ценные сведения, — поклонился я, — вы мне очень помогли. А теперь не будете ли вы так любезны проводить меня к выходу?

— Так может, еще разок… — Просперус выразительно кивнул на стену.

— С удовольствием!

Залихватски ухнув, волшебник провалился сквозь камень. Я ринулся за ним. Последовали несколько минут стремительного бега — и мы очутились в коридоре, примыкавшем к залу библиотеки.

— Спасибо, друг мой, — сказал волшебник, — мы чудесно развлеклись.

Наверное, перепуганные студенты и магесса, которую едва не хватил удар, так не думали. Но я согласно кивнул.

— Прощайте, Просперус. — И, не зная, чего следует желать в таких случаях, добавил: — Счастливого посмертия…

— Подождите, Рик! Вот, возьмите, — чародей извлек из складок серой мантии кусочек пергамента. — Это, конечно, не Луг весть что. Основную часть рукописей я и вправду отдал Вериллию в благодарность за то, что несколько часов развлекал меня шутками. А это вот оставил себе на память. Но сейчас хочу подарить вам. Не сомневайтесь: это нарисовано рукой Астентума.