– Хайты сейчас вернутся. Опять полезут.

– Вот как полезут, мы зарядим мушкеты. А до того момента будем сидеть у печек. И это… ты бы горячего супчика организовал или хотя бы кипятку побольше.

Осенние ночи и без того темны, а низкие тучи, моросящие непрерывным дождем, и вовсе непроглядными их делают. На чернильно-черной воде корабль в двух шагах не углядеть, вот и вешают на корму и нос фонари, чтобы суда в потемках не сталкивались.

«Варяг» шел без единого огня. Хотя даже не шел – его просто тащило ленивое течение огромной реки. Где-то рядом таким же черным призраком спускалась «Находка». Все весла, даже рулевые, подняты, моторы заглушены – ничто не возмущает водную гладь. Если хайты, подобно клотам, чуют корабли по таким возмущениям, то сейчас им чуять нечего.

Аня, выбравшись из трюма, подошла к мужу, посмотрев в сторону берега, шепнула:

– Лагерь хайтов рядом. Нас мимо него как раз пронесет.

– Это не лагерь вроде бы. Просто кострами место высадки отмечают.

– Я думала, что они в темноте видят хорошо.

– Это да… получше нас… но все же полная темнота им не по душе. Ты чего из трюма вылезла? Марш назад, пока не промокла!

– У меня накидка сухая, дождь почти прекратился, еле моросит. А в трюме сыро у нас, вода сквозь доски палубы накапала во многих местах.

– И почему ты вечно со мной споришь! Сейчас пройдем мимо их лагеря и печку раскочегарим углем. Люки прикроем, потеплее станет. Даже не вздумай простудиться!

– Ага. У нас, кстати, пара ребят уже простудилась здорово. Кашляют сильно.

– И тебя это ждет, если не будешь слушаться. Женщина, твое место в трюме и на кухне.

Аня, вглядываясь в ночь, неуверенно вытянула руку:

– Смотри, огоньки на реке какие-то. Похоже, корабль к берегу идет или нам наперерез.

Нахмурившись, Олег пригляделся в ту сторону, кивнул:

– Глазастая ты у меня… Да, это очередная галера десант везет.

Пройдя к корме, Олег поднял парусину, прикрывавшую баллисту, под ней на камышовом мате дремал клот.

– Удур, вставай. Ты видишь корабль впереди нас?

– Да, Олег. Это хайты. Они веслами гребут.

– Других кораблей не видишь рядом?

– Вижу. Сзади нас большой корабль. Очень большой. Плохой корабль.

– Крейсер хайтов… Они что, на веслах идут?!

– Нет, весла они не опускали.

– А как же ты его чуешь?

– Я не знаю, Олег. Но они иногда жужжат.

– Как жужжат?

– Пчела, что мед прячет в деревьях, так жужжит. И они так жужжат. Иногда. И я это вижу. Маленькие корабли не жужжат. Большие жужжат. Но не всегда жужжат.

– Ясно… ничего не ясно. Готовься, сейчас попробуем сжечь эту галеру. Раз мы мимо крейсеров уже прошли, то помочь ей они не успеют.

Подняв крышку люка, Олег склонился в трюм, громко заявил:

– Боевая тревога. Все по местам. Зарядить установки и баллисты зажигательными. И старайтесь поменьше шуметь.

Вернувшись к жене, чмокнул в щеку, подтолкнул к люку:

– Милая, бегом в трюм спускайся.

– Ты же не собирался воевать! – чуть не плача пожаловалась жена.

– Ну да, не собирался. Но и упускать такую добычу не могу. Не бойся, они нам не страшны.

– Конечно! Я помню про те большие корабли!

– Крейсера наверху остались, не успеют сюда дойти. Хватит спорить: марш вниз!

Народ потянулся на палубу. Сонные бойцы расчехляли установки и баллисты, аккуратно, стараясь не намочить, доставали из бочонков мешочки с порохом.

Галера хайтов тем временем пересекла курс «Варяга», до берега ей оставалось пройти около километра.

Олег достал рацию, нажал вызов, следом поинтересовался:

– Паук, не спишь еще?

– Вроде бы нет.

– А чем занимаешься?

– Волосы в носу алебардой подстригаю. Тебе что, скучно стало и потрепаться решил?

– Вроде того. Сейчас мы пощиплем их галеру. Вы не лезьте, а то запросто столкнемся в этой темени. Но как увидите, что началась заварушка, заводи двигатель и удирай вниз на моторе. Напротив Трясины потом укрывайся среди островов, встретимся утром, там, где длинная коса от плавней идет с одиноким сухим деревом, вот напротив нее и жди нас.

– Понял. Удачи.

К Олегу подошел Клепа, мрачно доложил:

– Все зарядили, но темень такая густая, хоть на хлеб намазывай. По этим фонарикам трудновато будет попасть.

Олег, усмехнувшись, хлопнул товарища по плечу:

– Сейчас я это исправлю.

Прикинув дистанцию до противника, понял – пора. Громко, уже не пряча голос, крикнул:

– Заводи мотор! Полный вперед!

Клепа, отходя к корме, на ходу уже бросил:

– После боя поговорить надо. Идея у меня появилась, как эти линкоры потопить.

– Хорошо. Потом обсудим.

Спустился в носовой люк, среди бочонков и ящиков с припасами нашел нужную коробку, достал из нее пару трубок, вернулся наверх. Перебрался на нос, здесь была устроена специальная подставочка для запуска сигнальных и осветительных ракет. Закрепил пусковую трубку, направив ее под высоким углом к противнику, обернулся к артиллеристам:

– Фитиль подайте.

Поднес огонек к селитрованной веревочке, отскочил подальше. Доверять изделиям Лома безоглядно не стоило – запросто может рвануть.

Не рвануло.

Хлопнуло звонко, ракета, ослепив выхлопом, ушла в небеса, там, выбросив кучу искр, распустила парашют, при этом ярко вспыхнула пламенем электрической дуги, залив реку мертвенно-белым светом. На самом краешке светового круга Олег увидел пузатую галеру хайтов – такие ему на реке еще не попадались. Эх… недолет небольшой…

Но поправить недолго: вторую трубку Олег направил уже покруче, исправив первую ошибку. Результатом остался доволен и радостно прокричал:

– Теперь не вздумайте промазать – светло как днем!

Хайты, бестолково носясь по палубе, таращились вверх и по сторонам, пытаясь понять – где же враг? Но разглядеть «Варяг», конечно, не могли – это все равно что, сидя под ярким фонарем, пытаться увидеть что-то в окружающей световой круг тьме.

Хлопнула баллиста, следом бабахнули носовые установки. «Варяг» развернулся, ошпарил галеру кормовым залпом, не останавливаясь, совершил полный круг, вновь разрядил носовые орудия.

Широкий корпус галеры был как будто создан для того, чтобы по нему били зажигательными снарядами. После третьего залпа почти вся палуба запылала костром, и дождь огню не мешал. Уцелевшие хайты, сгрудившись на носу, отчаянно черпали воду, стараясь залить пламя, но это был бесполезный труд – такой пожар не остановить.