— У меня покупатель, Глэдис! — крикнул в ответ Генри. — Подожди, сейчас иду! — Он оперся на локти и повернулся к Дженис с видом человека, ничуть не заинтересованного продать свой товар. — Вы приехали в дилижансе?

Ухватившись за возможность что-то узнать о Питере, Дженис чинно поправила шляпку и улыбнулась так, как, по ее мнению, полагалось улыбаться солидной леди, жене Питера.

— Да, сэр, я приехала к мужу, Питеру Маллони. Вы его знаете?

Генри еще пару раз лениво махнул тряпкой по прилавку.

— Маллони? — Он фыркнул. — Тот парень, что купил гору! Скажите-ка мне, что он собирается делать с пустой горой? На ней же ни шиша нет — одни канюки и кустарник.

Дженис, прикрыв глаза, воздала краткую хвалу небесам. Значит, он успел-таки ее купить!

— Насколько я знаю, он хочет заняться фермерством. У него страсть к лошадям. А он часто наведывается в город?

Генри проницательно взглянул на нее:

— Не знаю, мне он редко попадается на глаза. В последний раз я видел его здесь месяц или больше назад. Лошади, говорите? Что-то мне кажется несколько странным покупать гору, чтобы разводить лошадей.

Дженис расплылась в улыбке:

— Мой муж — человек со странностями. Скажите, а когда он был в городке, он покупал у вас что-нибудь? Если нет, то мне надо будет купить муку, сахар и прочее.

Это весьма успешно отвлекло Генри от горы. Заполучив в свои руки живого, реального покупателя, Генри превратился в оборотистого торговца, предлагая Дженис товары в самых неимоверных количествах. Пока мужчины на улице чинили фургон и доставали из-под обломков крыльца ее багаж, Дженис доказала хозяину магазина, что она не такая уж простофиля и не собирается покупать ящик перца, которого хватит на десять жизней, и бочку соленых огурцов, уже давно прокисших.

И все же ей пришлось купить рулон миткаля и краску для тканей. Она не смогла привезти с собой швейную машинку, зато захватила все остальные швейные принадлежности. Она рассчитывала шить одежду для малыша, но можно что-нибудь сшить и для Бетси. В одном углу Дженис присмотрела также куски дубленой оленьей кожи и мех, но деньги уже кончались. Ей не хотелось остаться здесь без средств к существованию. Возможно, если Питер найдет свое золото, они смогут позволить себе купить кое-что из зимней одежды.

Когда фургон был наконец загружен и готов к отъезду, солнце уже спускалось за горы. Генри предложил ей с Бетси переночевать в пустом парикмахерско-аптекар-ском салоне, и мужчина по имени Мартин поддержал его. Будет лучше отправиться на рассвете, сказал он, так как ранчо Питера высоко в горах.

Дженис с неохотой согласилась и провела ночь, ворочаясь на жестком деревянном полу, застеленном одеялами, и с тревогой думая о том, что ждет ее завтра. Если Питер благополучно добрался и купил свою гору, почему же тогда до сих пор не спустился в городок и не дал ей телеграмму?

Она отправила сообщение Хардингам, но ни от кого не получила никаких вестей о Питере. И, как она поняла, в последнее время его никто не видел в городке. Значит, что-то случилось. Она отказывалась верить в то, что он просто не хотел видеть ее здесь. Дженис не желала пугать себя безумными страхами. Да, конечно, Питер никогда не признавался ей в любви. Ему нужна была жена, и он сделал практичный выбор. Его практичность — вот на что она могла положиться, а не на такое зыбкое понятие, как любовь. Питер нуждался в ней — это Дженис знала точно.

И миссис Маллони покажет ему, какая она хорошая жена, приехав как раз тогда, когда муж в ней нуждается. Она отлично умела быть полезной. Всю жизнь она совершенствовала этот свой талант. Ей не верилось, что она могла понадобиться кому-то просто как человек. Кому нужна скучная старая дева? Но Дженис точно знала, что люди нуждаются в ее деловых качествах, в ее старательности и организованности. Она добьется того, что Питер обрадуется встрече с женой.

И кто знает? Быть может, он хоть немного обрадуется ей в своей постели. Это не входило в число ее талантов, но раньше-то он не жаловался. Как только появится возможность, она быстро освоит и эту сторону супружеской жизни.

Успокоив себя таким образом, Дженис наконец заснула, чтобы проснуться на рассвете от стука ботинка в деревянную дверь салона.

Охая, она выбралась из своей походной постели, оправила безнадежно помятое платье и, накинув сверху длинную накидку, помогла одеться Бетси. Сегодня они наконец будут дома.

Эта мысль веселила их, когда фургон, качаясь и переваливаясь, взбирался по горной тропе в утренние часы прохлады. Бетси показывала на зайцев, испуганно бросавшихся наутек, и ярких птичек, мелькавших голубыми крылышками. Дженис наслаждалась чистым прохладным воздухом и переливами зеленого с золотым, приятно ласкавшими глаз после многих лет жизни посреди серого уныния. Незнакомец пророчески бормотал про ранний снег.

В этом городке, похиже, жили одни пессимисты. Дженис не желала поддаваться такому мрачному взгляду на жизнь. Воздух восхитительно бодрил, в редком осиннике кипела дикая жизнь. Хоть она и провела всю жизнь в городах, но сердце ее не было чуждо красоте природы. Отсутствие соседей не слишком ее пугало — Дженис привыкла жить, замкнувшись в своем мирке. Была бы крыша над головой да еда на столе. А уж это Питер, конечно, мог ей обеспечить.

— А мы с вами раньше нигде не встречались, мистер Мартин? — спросила она.

Ковбой поглубже нахлобучил свою шляпу.

— Да вроде нет.

В Минерал-Спрингс она его точно не видела, а вот в Натчезе… Незнакомец на бегах! Но у того не было бороды. Дженис не решалась смотреть в упор, но искоса внимательно разглядывала мужчину. И у того тоже шляпа была надвинута на самые глаза, почти полностью скрывая лицо. Нет, это еще ни о чем не говорит, лишь характеризует манеру держаться.

Она нахмурилась:

— Скажите, а вы бывали когда-нибудь в Натчезе?

— Может, и бывал.

Он стегнул быка хлыстом и показал Бетси яркого дятла на дереве.

Легче разговаривать с травой, чем с этим старым пнем! Но Дженис решила, что надо быть ему благодарной за то, что он согласился помочь, и оставила мужчину в покое. Она посоветовала Бетси спеть песенку и взялась распаковывать корзинку с едой, которую собрала им в дорогу ворчливая жена Генри.

Они въехали в долину, которая, по словам Мартина, и была их местом назначения, когда солнце уже садилось. Дженис подумала, что они вряд ли проехали пятьдесят миль, и насмешливо взглянула на ковбоя:

— Вы уверены? Мы ведь проехали не больше десяти миль, правда?

Он пожал плечами:

— Где-то так.

Она посмотрела на одинокую лачужку, пытаясь представить Питера в этом забытом Богом месте.

— Мой муж говорил, что живет в пятидесяти милях от городка.

— Его здесь нет, — бросил Мартин.

— А где же он? Мы не можем остановиться в чужом доме.