Умирает он долго. Проходит почти полчаса, прежде чем из его тела вытекают последние унции крови. Дыхание замедляется, переходя в шипение и сип. Последний вздох – и все кончено.

Не говоря ни слова, мы принимаемся за работу. Первым делом Гарри отыскивает ключи, освобождает меня от наручников, и я принимаюсь тереть запястья в тех местах, где в них врезались стальные замки. Одновременно я пытаюсь выплюнуть изо рта свернувшуюся кровь, однако мне сразу становится ясно, что этот вкус я буду чувствовать еще долго. Он не исчезает даже после того, как я хлебнул бензина, который сливал из бака «даймлера». Бензином мы обрызгиваем пол в фургоне, а остатки выливаем в перерезанное горло Хорька. Мы надеемся, что он как следует обгорит, потому что меньше всего нам хочется оставлять следы.

Потом мы поджигаем фургон. Он пылает, как самый настоящий погребальный костер. Цыганские похороны, самые что ни на есть. Я чувствую на своем лице жар пламени, и мне хочется верить, что оно уничтожит все улики. Я молюсь, чтобы оно выжгло тот ужас, которому мы стали свидетелями. Потом мы садимся в машину и со всей возможной скоростью мчимся назад в дымный Лондон. В зеленоватом свете приборной панели мрачное лицо Гарри кажется призрачным. Его провели. Теперь он никогда не узнает правды.

Мы возвращаемся на квартиру Гарри около двух пополуночи. Тревор еще не спит, но выражение лица у него кислое. Гарри раздевается в прихожей и сразу отправляется в душ.

– Избавься от этого, – велит он Тревору, кивая на ходу на кучу одежды со следами крови.

Ах, как хотелось бы мне избавиться от привкуса крови во рту!

Какое-то время спустя Гарри в халате появляется в гостиной, и Тревор приносит нам выпить. Никто из нас не произносит ни слова. Мы только сосредоточенно пьем, стараясь забыть или хотя бы притупить воспоминания.

– Я вспомнил, кто еще из ребят ездил с Берни на ту вечеринку, – говорит Тревор.

Гарри поджимает плечами.

– С этим покончено, – говорит он.

– Но ведь на месте Берни мог оказаться я, – продолжает Тревор. – Я чуть было туда не поехал… И очень может быть, что на куски разрезали бы меня!

– Хватит, я сказал… – ворчливо перебивает Гарри. – Все! Баста! Не желаю больше об этом говорить.

Нам требуется довольно много времени, чтобы основательно напиться и начать задумываться о сне.

– Можешь оставаться, Джек, – предлагает Гарри. – Ты ведь помнишь, где находится комната для гостей?

Но я не могу заснуть. Каждый раз, когда я начинаю задремывать, меня окружают похожие на хорьков кошмарные существа, и я, вздрогнув, просыпаюсь.

Утро. Я завтракаю с Гарри и Треви. В газете крупный заголовок – «ПОЖАРЫ В ДЕТРОЙТЕ. РАСОВЫЕ ВОЛНЕНИЯ В США ПРОДОЛЖАЮТСЯ. КОЛИЧЕСТВО ЖЕРТВ РАСТЕТ». Потом кто-то звонит Гарри. Он что-то говорит в микрофон, и лицо у него встревоженное.

– Едем, Джек, – говорит он, бросая трубку на рычаги. – Нам срочно нужно в Сохо. Там возникли проблемы.

Оказывается, сгорел один из торговавших гомосексуальной порнухой магазинчиков, с которого Гарри получал дань. Не осталось практически ничего. Повсюду разбросаны обгоревшие, утратившие глянец картинки с изображениями накачанных культуристов. Несомненно, это поджог. Бутылка с бензином или что-то в этом роде. Месть мальтийцев.

– Это личный выпад. Если бы они хотели причинить мне ущерб, они бы сожгли один из новых магазинов, которые я использую на правах аренды. Но они знают, что я «голубой», вот они и решили меня разозлить.

– Как нам быть, Гарри? Что делать?

– Ничего. Пока ничего.

– Но ведь нельзя же, чтобы это сошло им с рук. Нужно что-то предпринять!

– Послушай, Джек, я говорил тебе не горячиться, но ты не послушал. Ты стал сжигать упрямцев, и вот к чему это привело. Муни это не понравится.

– Ах, Му-у-уни-и… – презрительно бормочу я.

– Да, Муни. И с этой проблемой нам лучше всего обратиться к нему.

Я с трудом прячу усмешку. Гарри улаживает свои дела с легавым.

– Хорошо, но что ты хочешь от меня? Что я должен делать?

– Ничего. Я хочу, чтобы ты не делал ничего, Джек. Оставь все как есть.

Мне хочется спросить, где же его мужество, но я оставляю свои мысли при себе. Организовать торговлю порнографией оказалось сложнее, чем я предполагал, и теперь, когда афера с аэропортом накрылась, я начинаю ощущать нехватку наличных. К счастью, у меня есть торговля наркотиками, которой я занимаюсь на пару с Бердсли. Гарри я так ничего и не сказал о нашем маленьком бизнесе. Мы не могли позволить, чтобы он забирал себе часть хабара, во всяком случае – пока. Кроме того, в резерве у меня оставалась некая работа для братьев Крен, на которую намекал парень из «Риджентси».

Еду домой и пытаюсь хоть немного поспать. Просыпаюсь я около пяти и чувствую себя совершенно разбитым. Нехотя принимаю ванну, нехотя готовлю что-нибудь пожрать. Самочувствие по-прежнему отвратительное. Глотаю пару «бомбовозов». Ну вот, совсем другое дело. Чика-чика-чика-бум! Беру товар и еду к Бердсли в «Майлдмей». Для вечеринки «волосатиков» «кислоты» нужно почти на сотню. Парень из Лэдброка берет и того больше – на две с половиной. Учитывая, что всю партию мы берем у Марти за сотню, чистая прибыль должна составить двести пятьдесят фунтов. Две с половиной сотняги на двоих. Неплохо для одного вечера.

Потом мы едем в Хэмпстед. Вечеринка «волосатых» проходит в довольно большом доме рядом с Хитом. Звучит непривычная музыка. У дверей Бердсли называет имя парня, с которым он договаривался, и нас проводят внутрь. Какая-то цыпочка с раскрашенной мордой и грудями почти наружу сует мне в руки цветок. Я вставляю его в петлицу. Бердсли бросает свой цветок на пол и наступает на него башмаком.

Мы медленно идем сквозь толпу «волосатиков». Армейские френчи и коротенькие вязаные платьица, повязки на головах и цветы. Долбаные цветы повсюду. Странная музыка эхом разносится по большим комнатам с высокими потолками. По стенам сигают разноцветные пятна цветомузыки. Бред.

Мы находим тихую комнатку и ждем. Появляется наш покупатель. Он отсчитывает деньги и протягивает Бердсли. Я передаю товар.

– Отлично, – говорит парень. – Спасибо, чуваки.

Бердсли усмехается и делает движение к выходу.

– Остались бы, оттянулись немного, – предлагает парень.

«Почему бы нет?» – думаю я.

– Нет, – отвечает Бердсли. – Нам нужно идти.

– Можно задержаться ненадолго, выпить по стаканчику, – говорю я.

– Нет. Не хочу.

– Да брось ты, Бердсли. Всего по стаканчику, а?

Немного расслабиться мне не повредит. Особенно после вчерашних ужасов. К тому же здесь собралась целая толпа полуголых девиц.

– У нас еще есть дело, Джек. Или ты забыл?