Том был счастлив выпить за это, а потом выступил на сцене, сорвав самую настоящую овацию. Все выглядело так, как будто им было обещано светлое будущее. На сцене висел его боевой веер, в глазах Тома ставший чем-то вроде оберега. В конце концов, кровавые жертвы приносились и в Китае, и в Ирландии. Значит, договор с духами был скреплен.

– Давай сбежим ненадолго, – Том взял Энди за руку и вывел на небольшой балкон, во второй руке у него было два бокала шампанского. – Хочу выпить только с тобой.

Взяв бокал, другой рукой Энди подхватил руку Тома и коснулся губами центра ладони.

– Я так горжусь тобой, любовь моя, – тихо сказал он. – Я до сих пор помню того ирландского паренька, перепачканного красками для тканей. Почти за десять лет разноцветный пушок превратился в роскошные перья.

– А я помню того самоуверенного итальянца, который даже зажигалкой щелкал с невыносимым пафосом, – улыбнулся Том. – Я тебя побаивался, между прочим, – признался он.

– Когда я приезжал на фабрику, или когда ты уже работал в клубе? – спросил Энди, иронично выгнув бровь.

– Когда приезжал на фабрику. В клубе меня больше пугала Миранда, чем ты, уж прости, – улыбнулся он.

– Миранда и меня пугала, – рассмеялся Энди и поднял бокал. – Давай выпьем за тебя, мой Томми! За наше прекрасное будущее.

– За нас, – предложил Том. – За то, чтобы в мире все наладилось. Кончилась эта чертова Депрессия, не случилось бы этой грядущей войны…– добавил он, мечтательно вздохнув.

– А твой чайный дом стал легендарным местом, куда стремятся попасть, – добавил Адриано и сделал глоток шампанского, прежде чем закрепить тост ещё и поцелуем.

– А наш дом полон друзей и гостей, и его двери открыты для всех, – добавил Том, продолжая свою прекрасную фантазию о будущем.

– И мы с тобой время от времени совершаем ночные набеги на кухню, чтобы поужинать только вдвоём, – рассмеявшись, Энди притянул Тома к себе и поцеловал в шею.

– Втроем, считая Лунвана, – добавил Том, так как в последние разы кот пронюхал про эти ночные посиделки и приходил требовать свою долю.

– Но если Вонг и Китти переедут, животные уедут с ними, – с сожалением напомнил Энди, зная, как Том привязан к этому рыжему очаровательному разбойнику.

– Мы сделаем кошачью дверцу в заборе, – возразил Том, не собираясь отпускать Вонга и Китти дальше соседнего участка.

– Хорошо, любовь моя, как скажешь, – Энди не сомневался, что Том найдёт способ решить эту проблему. – Нам не пора вернуться к гостям? Боюсь, они скучают по своей звезде.

Они вернулись к гостям, еще не зная, что почти все их загаданные желания, к сожалению, не сбудутся. Что война все-таки разгорится, и что она продлится до сорок пятого года. Что "Феникс" будет закрыт на год, когда положение станет совсем тяжелым, а после Перл-Харбора людям будет не до веселья. Даже у них дома случился редкий скандал, когда Энди собрался вдруг добровольцем на фронт. Ему было даже наплевать на запрет дона Мазари, но отговорить его удалось Тому. Все были подавлены происходящим кошмаром, который казалось, никогда не закончится.

И в тот день, когда пришла новость о капитуляции Германии, они устроили грандиозный праздник. Конечно, все понимали, что всё ещё впереди, за один день все не восстановится, но всем просто нужна была надежда на лучшее.

Праздники стали слишком редкими в их доме, несмотря на то что Вонг и Китти с детьми бывали у них частыми гостями. Но это были не радостные вечера, особенно когда четырнадцати-пятнадцатилетние Тео и Дэмин рассуждали, что пошли бы на фронт, будь они чуть старше, вызывая болезненные судороги на лицах родителей.

Праздник был и дома, праздник был в клубе и даже на Таймс-сквер. Они танцевали до упаду, позволили мальчишкам стащить бутылку шампанского и даже не ругали их, застукав не только пьяными, но еще и прокуренными. Отчитывала их только Мэй за неподобающий вид, но Китти увела ее, пообещав, что отругает их завтра сама. А пока все должны были праздновать и веселиться. В разгар ночи появился Джей Ли, а в руках у него была целая коробка самых настоящих китайских фейерверков.

Запускать их решено было с побережья, где нельзя будет что-то случайно подпалить.

Чтобы ребята ничего не пропустили, их растолкали и завернули в один плед, чтобы они подпирали друг друга.

– Не верится, что все снова будет хорошо, – шепнула Тому Китти, пока мужчины втроём устанавливали фейерверк.

– Знаешь, говорят, что темнее всего перед рассветом. Мы пережили самую жуткую тьму, которую доводилось видеть, – ответил Том, прижимая ее к себе. – Теперь все будет хорошо.

Не успел он договорить, как в небо над заливом поднялся первый залп, расцвечивая его белым и красным, с грохотом и свистом, какие бывают только у китайских салютов.

– Как будто День Независимости, – рассмеялся Том, видя, что дальше по заливу кое-где тоже запускают фейерверки, но им всем было очень далеко до того великолепия, что было у них.

И этот фейерверк в каком-то смысле ознаменовал рассвет в их жизнях, понемногу все шло на лад, людям снова хотелось развлекаться, танцевать, влюбляться, жить полной жизнью.

Но понадобилось ещё почти два года, чтобы "Феникс" в очередной раз возродился в своём былом великолепии.

Том с одобрения Китти и Вонга пристроил мальчишек на работу. Одного барменом, а второго официантом. Им пора было браться за ум, а у них все не хватало здравого смысла, зато дурости было, хоть отбавляй. Удивила всех только Мэй, официально вступив в организацию господина Ли и став его едва ли не самым незаменимым помощником. В этот раз в день открытия обошлось без нападений, и Том умиротворенно наблюдал с лестницы второго этажа, как веселится нью-йоркская публика под звуки музыки.

– Итак, мой Феникс снова восстал из пепла, – к нему с двумя бокалами подошёл Адриано, буквально полгода назад занявший пост дона Мазари – тот распорядился об этом лично на смертном одре. Виски Энди уже тронула седина, но эти крупинки соли в перце его волос лишь добавили ему импозантности.

– Поздравляю, любовь моя, – стоило одной его руке опустеть от бокала, и в ней словно по волшебству появился конверт. – Надеюсь, мой подарок тебе понравится.

– Твой Феникс всегда восстает, потому что ему есть, ради кого это делать, – ответил Том, взяв бокал и поцеловав его в щеку. Его волосы были все такими же ярко-рыжими и достигали лопаток. Ему было плевать, кто что подумает.

– Подарок по случаю открытия? – удивился Том, вскрывая конверт и вытаскивая оттуда сложенные листки