Мадам нетерпеливо схватила записку, развернула и прочла:

«Боюсь, что опоздаю минут на 20–30. Приподзадержался с сюрпризом. Если на столе чего-то не хватает – дозаказывай безо всяких стеснений. Будем кутить и пропивать мой гонорар за статью».

Мадам улыбнулась и критически осмотрела стол:

– А что, клубники у вас сегодня нет?

– Обижаете!

– Тогда принесите.

– Предпочитаете в натуральном виде или со сливками?

– В натуральном.

– Будет сделано.

Метрдотель отправился собирать клубнику, а Алла Анатольевна подсела к столу, открыла сумочку и, воровато поозиравшись, спрыснула подмышки французской «Шанелью». Затем достала зеркальце и взялась доводить марафет до полного совершенства…

* * *

Возле подъезда Мадам курили двое незнакомых вахтерше мужиков. Один из них держал в руках тубус для чертежей, выказывая полное неумение обращаться с сим предметом. (М-да… Ёршик с тубусом – это что-то! Фольклорная «коза с баяном», в данном случае, и та смотрелась бы много органичнее.)

При других обстоятельствах «старуха на должности» обязательно бы притормозила поинтересоваться: какого лешего эти двое тут отсвечивают? («Что, уже и цельной улицы мало, надо обязательно здеся курить?») Но тубус, как фетиш-предмет из околонаучной сферы, слегка усыпил ее бдительность. К тому же в данную минуту вахтерша была заточена на иной объект атаки.

Информация мужчины с ленинской бородкой подтвердилась на все сто: во дворе и в самом деле обнаружилась старенькая «Победа», нахально заехавшая передними своими колесами на обихаживаемую жильцами дома клумбу. Возле машины вертелся водитель и, в ожидании предусмотренного сценарием Барона конфликта, старательно протирал ветошью лобовое стекло.

И конфликт не замедлил состояться:

– Ты что ж творишь, ирод?! Ты погляди, куда ты заехал на своей колымаге? – наскочила на Тогу вахтерша. – Ты же нам тут все кусты подавил, паразит эдакий!

– Алё, мамаша! Не пыли!

– Какая я тебе мамаша? Да если бы у меня, не дай бог, такой сыночек народился, я бы его в первый день в ведре утопила. Из какого подъезда будешь?

– Не из какого. В гости приехал.

– Гость – что в горле кость! А ну откатывай свой драндулет! Пока я участкового не вызвала!

– И где мне прикажете машину поставить?

– В переулке ставь свою драндулетку. А здесь, между прочим, дети гуляют.

– С вашим характером, дамочка, кондуктором в трамвае служить, – усмехнувшись, проворчал Го-га. – Выручка гарантирована.

С этими словами он загрузился в машину и выехал со двора, провожаемый торжествующим взглядом вахтерши.

Маленькую победоносную войну она, что и говорить, провела. Но при этом беспечно упустила главное – момент проникновения на режимный объект сразу трех чужаков-диверсантов.

А в это время на Лубянке…

– …Извините, Владимир Николаевич, но ведь это такие мелочи?!

– Именно, Олег Сергеевич! Очень правильно подобранное определение – мелочи. А русский человек, да будет тебе известно, не любит мелочиться. Даже в своих ошибках. К слову, о важности мелочей: в войну немцы в огромном количестве засылали своих шпионов в блокадный Ленинград. Снабжая их документами прикрытия самого высокого качества, как говорится «made in». Казалось, всё учитывали – и фактуру бумаги, и оттенки краски. И все едино: шпионы регулярно сыпались со своими документами буквально на первой проверке патруля. Знаешь, на чем горели?

– Никак нет. И на чем же?

– Немцы делали скрепки для документов из нержавеющей стали. А вот наши родные советские скрепки преимущественно были рыжими, ржавыми.

– Смешно.

– Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно… Да, хорошо, что мы сейчас вспомнили за Ленинград. Подготовьте мне максимально полное досье на человека по имени Алексеев Юрий Всеволодович. Уроженец Ленинграда. Год рождения – 1928-й. Он должен быть судим, причем, похоже, не единожды.

– А статьи?..

– Нет, скорее всего, чистая уголовщина.

– Есть, записал.

– И заодно покрутите там, что сыщется на Лощинина Василия.

– Это все данные?

– Отчества, к сожалению, не знаю. Он чуть постарше, тоже ленинградец. Не исключено, может проходить как погибший или без вести пропавший в блокадные зиму – весну 1942-го.

– А сроки?

– Как всегда.

– То есть вчера?

– Позавчера. Ладно, а теперь вернемся к нашим баранам. Из числа заступников и почитателей дебютного произведения товарища Солженицына…

* * *

…В 18:28 в прихожей квартиры ответственного партийного работника зазвонил телефон, и заканчивающие в данный момент «зачистку» супружеской спальни Барон с Казанцом напряженно переглянулись.

Сделав два коротеньких писка, дефицитный чешский аппарат, словно поперхнувшись, умолк. Менее минуты спустя он заголосил снова – на сей раз уверенно, настойчиво.

– Это Шаланда! – констатировал лишившийся бородки Барон, проходя в прихожую и снимая трубку. – Да… Нормально, заканчиваем… Хорошо, ровно через десять минут спускаемся…

Из кабинета в прихожую выкатился Ёршик, на ходу скручивая в тугой рулон аккуратно вырезанное из рамы полотно картины.

Он вопросительно выгнул бровь и получил в ответ короткий комментарий:

– Шаланда выдвигается на исходную. На вахту. Надо поторопиться.

Ёршик понимающе кивнул и взялся сноровисто запихивать рулон в тубус.

А Барон возвратился в спальню, где продолжил набивать благоухающую духами Мадам наволочку ценными вещами и ювелиркой…

* * *

…В 18:33 «старуху на должности» снова оторвали от вязания.

На сей раз в подъезде нарисовался незнакомый ей мужик в рабочей спецовке и с чемоданчиком «мастера широкого профиля».

– Мужчина! Вы к кому?

– Телефонный мастер. По вызову. В девятую.

– У нас же по телефонам Смирнов ходит? – подозрительно вперилась в мастера вахтерша. – Да и нету сейчас никого в девятой.

– Я знаю, Алла Анатольевна предупреждала, что ее может не быть. А Смирнов – он того, приболел. Аппендикс шалит… Да мне ведь в саму квартиру и не нужно.

Услышав озвученные имя-отчество вахтерша слегка успокоилась.

– А как ты чинить-то собираешься? Без квартиры?

– Надо для начала в распределительной коробке посмотреть. Может, там просто проводок отпаялся. Где у вас тут коробка размещается?

– Так вон она, возле лифта.

– А, вижу. Стульчик какой, табуреточку позволите?