А насчет «добраться по суше» Хорхе Альварес погорячился. Они и так избегали главного пути вдоль берега реки Артибонит, передвигались в основном по дорогам, где колонисты ездили лишь под усиленной охраной солдат. И все равно фуру несколько раз останавливали отряды испанцев с собаками, рыскавшие по сельве в поисках индейцев-караибов и охранявшие плантаторов. Поэтому дойти до залива Гонав большому числу флибустьеров, чтобы их никто не заметил, не удастся. Это означало не просто срыв плана спасения Гуго Бланшара, но и гибель всей группы – испанцы хорошо знали местность и конечно же устроили бы им засаду…

Фура наконец выехала на тракт и влилась в поток таких же повозок, нагруженных дарами природы. Разнообразные транспортные средства с авокадо, апельсинами, манго, бананами, фигами, индиго, плодами кажу, испанскими дынями, папайей, ананасами, связками табака казались бусинами ожерелья, нанизанными на оранжевую нить дороги. Особенно много повозок было с корнями маниоки и плодами батата.

Плантаторы, те, кто побогаче, ехали почти в таких же удобных и больших экипажах, как в Европе, но сработанных грубо, топорно. Их мало интересовал базар. Они хотели посмотреть на казнь буканьеров – изрядно возбуждающее действо, заменявшее им театр, – и намеревались прикупить на невольничьем рынке рабов.

Базар являл собой живописнейшее зрелище. Шумное сборище торговцев и покупателей создавало такой гвалт, что Тимко услышал его, едва фура подъехала к окраине поселения.

Рыночная площадь с небольшой католической церковью находилась на берегу, чтобы рыбакам было удобнее разгружать лодки. На тростниковых матах, а иногда и просто на земле лежали кучами разнообразная рыба, черепахи, тушки ламантинов, лангусты, вяленое мясо, домашняя птица, овощи, фрукты… Особым спросом пользовались бычьи шкуры, которые хорошо продавались в Европе. Рядом с продуктовыми рядами стояли лавки с серебряной и даже золотой посудой, которую особенно охотно покупали те, кто разбогател и уезжал в Испанию навсегда или на время; инкрустированная перламутром мебель из ценных пород деревьев, растущих в лесах Вест-Индии, лотки с парчой и шелками, с готовой одеждой на любой вкус и кошелек. Чуть поодаль торговали парусиной, канатами, якорями для лодок и небольших судов и прочими изделиями, предназначенными для корабельной оснастки.

На площади толпились колонисты в широкополых шляпах, почти голые черные рабы, матросы, солдаты, надменные, пышно разодетые идальго, не утратившие форс даже на этой варварской окраине испанских владений, богатые плантаторы и их жены, а также свободные женщины, не обремененные условностями цивилизованного мира.

Вопреки распространенному мнению об испанской красавице как о жгучей брюнетке цыганской наружности, женский идеал в понимании колонистов представлял собой белокожую блондинку с длинными русыми волосами, со светлыми, предпочтительно зеленого оттенка глазами, хорошо ухоженными ногтями, стройную, с небольшой грудью, узкой талией и миниатюрными ступнями. Именно такая сеньора попалась на глаза Тимку, когда он ставил фуру на положенное место. У него перехватило дыхание от неожиданности – испанка была вылитая Ядвига! Тимко оцепенел; прошлое ударило в голову с таким властным напором, что, казалось, еще немного, и его череп расколется от мыслей и воспоминаний.

– Э-э, сеньор Фалькон, что с вами?! – голос Альвареса звучал очень тихо, приглушенно, будто уши Тимка заткнули ватой.

– Ничего… все в порядке, – с трудом выдавил Тимко, провожая глазами сеньору.

Капитан марониров рассмеялся.

– Да вы, никак, давно не видели женщин, – сказал он весело. – У меня в Пти-Гоав есть прелестная подружка, которая по моей просьбе за небольшие деньги доставит вам массу удовольствий. Это такая искусница, доложу я вам…

– Нет-нет, спасибо… – Тимко смутился. – Просто эта сеньора похожа на девушку, которую я когда-то знал.

– О! Тогда прошу прощения.

Хорхе Альварес соскочил на землю и потянулся до хруста в костях. Он был среднего роста, с широкими плечами и узкой талией. Его одеяние представляло собой черный камзол и темно-фиолетовую накидку-ропилью с рукавами, собранными на плечах в складки. Для маскировки и чтобы подчеркнуть свое высокое происхождение, ему пришлось прицепить к камзолу лечугилью – стоячий воротник белого цвета, полностью закрывающий шею и чрезвычайно неудобный, особенно во время драки. Стройные ноги Альвареса обтягивали синие чулки, заправленные в сапожки с короткими голенищами, у пояса висела шпага. Композицию завершала шляпа с широкими полями и пышным пером, позволяющая при необходимости исполнить обязательный для идальго ритуал приветствия.

– Мои парни займутся торговлей, – сказал он, поправляя одежду, – а я пройдусь. Нужно узнать все, что вам требуется, как можно скорее. Долго мозолить глаза здесь нельзя. Вы, как и договорились, изображаете белого бестолкового раба. Я понимаю, для вас это трудно, но придется потерпеть. И поработать – нужно будет разгрузить фуру.

Капитан марониров ушел. Вскоре маис был продан, потому что цену на него хитрый пират поставил самую низкую. Негры и Тимко изнывали от безделья часа два, пока наконец не появился довольный Альварес.

– Пленных буканьеров держат в трюме старого шлюпа, – сказал он негромко и показал глазами в сторону гавани. – Вон он, болтается у берега без мачты и парусов… Посудина стоит на якоре давно и почти сгнила. Человек, с которым я разговаривал, сказал, что в трюме шлюпа полно вонючей воды и крыс. Не завидую я вашим парням…

– Уезжаем! – решительно сказал Тимко.

– Я договорился с торговцем, который продаст нам двух мулов. Поедем верхом. Иначе я совсем рассыплюсь. И потом, так мы быстрее доберемся туда, куда нам нужно.

– Это недалеко, – сказал Тимко. – В бухте неподалеку отсюда нас подберет мой фрегат. Но ваша идея ехать верхом мне нравится.

– Прекрасно! – обрадовался маронир. – Сейчас это предел моих мечтаний. С вами можно иметь дело, сеньор Фалькон.

– Ловлю вас на слове, – улыбнулся Тимко.

Они покинули поселение без особых приключений. Лишь стража на выезде насторожилась, увидев негров верхом на мулах. Обычно черные рабы передвигались только пешком и очень редко – на повозках. Езда верхом была привилегией колонистов-испанцев. Хорхе Альваресу пришлось применить все свое незаурядное обаяние, чтобы усыпить подозрительность стражников. Но бутыль рома, предусмотрительно купленная капитаном марониров, оказалась превосходным пропуском, и пираты расстались с довольными солдатами как лучшие друзья…

Спустя неделю, ближе к вечеру, в гавань, где находилось поселение, куда недавно приезжали под видом колониста капитан марониров Хорхе Альварес и его «рабы», вошли четыре корабля под флагами Испании – красивый флейт, два брига и пинасса. На удивление эту маленькую эскадру возглавлял не флейт, как следовало бы согласно ранжиру, а маленькая пинасса. Она плыла немного впереди остальных кораблей, и на ее палубе стояли солдаты в хорошо начищенных шлемах и кирасах, которые ярко блестели в лучах заходящего солнца.

Знали бы испанцы, во что обошлись Тимку эти кирасы, шлемы и одежда испанских солдат… Пинассу по его приказанию добыл Гийом Перра, который в отсутствие Тима Фалькона и Гуго Бланшара принял командование флейтом. Это было несложно – судно просто конфисковали у француза-торговца, не гнушавшегося и разбойного промысла, пообещав спустя какое-то время оплатить убытки. Трюм пинассы, превратившейся в брандер, был доверху забит мешочками с порохом, смолой, серой, бочками с земляным маслом и ветошью. Судном управляли самые отчаянные головорезы, которым посулили в случае удачи большие деньги.