раз прощаю. На второй выгоню к чёртовой матери». Я стоял, понурившись, и настроение упало ниже некуда. Даже не стал никому говорить о своих находках. Решил, что всё равно продолжу собственный коп. «Вот найду что-нибудь интересное, тогда узнаете!» – подумал упрямо.

Один вопрос: как туда вернуться? Во-первых, я не очень хорошо запомнил направление, а в степи этой куда ни посмотри – всюду ровная, как стол, с небольшими балками. Но встречаются они не так уж часто. Во-вторых, и это самое главное, – как после моего выговора покинуть лагерь? Я решил, что мне нужен напарник. Вместе придумаем повод, чтобы отлучиться, и Герман Сергеевич не будет ругаться и нас не выгонит.

Вечером, после ужина, я подошёл к Сергею с Димой, которые обсуждали что-то. Я услышал слово «манифольд», но не понял, о чём это они. Прислушался: а, газовое оборудование. Ну да, они же оба газовики. Не скучно им говорить о работе в таком месте? Постоял и ушёл. Не буду мешать, да и обоим, кажется, я не слишком нравлюсь. Ощущение, не знаю, как подтвердить.

Потом подошёл к Тимуру. Он старательно, высунув от усердия кончик языка, зашивал свою полевую форму. Я уселся напротив на раскладушку.

– Чего хотел? – спросил он.

– Скажи, а бывает такое, что поисковик найдёт что-нибудь и никому не покажет?

Тимур поднял голову и глянул на меня.

– Ты, что ли?

– Нет, я просто, ради интереса, – пожал плечами.

– Всё, что мы находим, подлежит описанию. Есть специальный журнал, в него всё заносится. Потом решают, представляет ли исторический интерес. Если да, то передаются в музеи. Или, если это личные вещи, то родственникам бойцов. Ну, а если нет, то возвращаются земле. Боеприпасы утилизируются. Ты лучше Крапова об этом спроси. Он лучше расскажет.

– Нет, я это понял. Ну, а если… Хотя ладно, забудь.

Я ушёл, оставив Тимура дальше возиться с одеждой. Следующий, к кому обратился, был Толя. Он все-таки школьный учитель истории. Может, знает больше, чем два работяги с завода и водитель. Самарец как раз не был занят ничем особенным – лежал и читал книжку на телефоне.

– Что интересного читаешь? – спросил я как бы между прочим.

– Историю Шестидневной войны.

– Чего?

– «Война на Ближнем Востоке между Израилем с одной стороны и Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром с другой, продолжавшаяся с 5 по 10 июня 1967 года», – прочитал Толя. – Ты разве не слышал о ней?

Я отрицательно мотнул головой.

– Ну да. В принципе, не Вторая мировая и даже не Вьетнамская, – улыбнулся собеседник.

– Тогда зачем она тебе?

– Интересно, – коротко прозвучало в ответ.

Тогда я задал учителю тот же вопрос, что прежде Тимуру. Толя оказался человеком более прозорливым.

– Ты хочешь сказать, как поступить поисковику, если он устроил собственный коп?

– Да.

– Подключить к этому членов отряда.

– Зачем? А вдруг он там что-то интересное найдет?

– И тогда все лавры ему достанутся? Да? – улыбнулся Толя.

«Раскусил меня», – подумал я, но лишь пожал плечами. Учитель посмотрел на меня внимательно.

– Ты должен понять одну простую истину. Поисковое движение – это коллективная работа. Не потому, что в одиночку ничего не найдешь. Вполне возможно. Просто она… как защита Родины. Один в поле не воин, вот и здесь так же.

Я даже не знал, что ответить Толе. Сказал ему «спасибо» и ушёл, но решил пока никому о своих находках не рассказывать. Вернулся на своё место, улёгся и собрался было тоже почитать. Есть у меня один роман забавный, «Переполох с драконом». Приключения в Средневековье, только вроде как не наша Вселенная. Открыл приложение.

«– Доброе утро, Краусдор! Просыпайся, мой хороший, мой дракончик!

Монстр открыл глаза, затем широко, во всю пасть, зевнул. Да так сладко, что я поневоле последовала его примеру, вспомнив о том, как давно не отдыхала. Но стоило Краусдору повернуть голову в нашу сторону, как я… обомлела. Это же немецкая овчарка! Самая натуральная, только… не совсем. Морда собаки, затем голова постепенно превращается в драконью…»

– Костя, есть минутка? – прозвучал поблизости голос. Это была Ольга, и я тут же откликнулся.

– Конечно.

– Пойдем.

Девушка вышла из палатки, я поспешил за ней в радостном предвкушении.

Глава 53

Ехали девчонки в теплушке, смотрели на уникальную красоту астраханской природы. Если налево посмотреть – заливные луга, что тянутся до самого горизонта. Кусты, деревья, птицы летают, лошади и коровы ходят. Огромные пространства, покрытые густой зеленью, хотя и запыленной, и обветренной, и побитой кое-где сильной жарой, но все равно: стоит глянуть, и кажется, что там прохладнее, чем под раскаленной крышей вагона.

Вся эта красота расположилась в дельте Волги и Ахтубы. Название это, кстати, происхождения тюркского. Ак – значит белый, тюбе – возвышение. Самые распространённые примеры – аксакал, то есть белая борода, и тюбетейка, – шапочка в виде холмика. Получаются «белые холмы», и таких вдоль рукава много, состоящих из светло-желтого, на ярком солнце он даже белым кажется, песка.

Но если первая – это великая русская река, то вторую хотя тоже рекой называют, на самом же деле она – лишь рукав первой. Самое удивительное, что большинство астраханцев в этих прекрасных местах никогда не бывали. Ведь чтобы туда попасть, нужно преодолеть широкие водные пространства, а на такое способны лишь заядлые рыбаки да охотники. Но даже среди них не все забирались так далеко, да и зачем? Со степной стороны тоже можно отлично время провести.

Если направо глянуть – степь. Весной она, правда совсем недолго, с середины апреля до середины мая, бывает зеленой, покрытой цветами и очень душистой. Ну, а теперь, в конце июля, стала серо-желтая, коричневая и местами, там, где высохли на жаре соленые озера, красная. Так, словно кто-то в одно место вылил очень много крови, и она покрылась сухой потрескавшейся коркой. Но если просто смотреть на степь, что бесконечно тянется до самого Сталинграда, постепенно возвышаясь (где заканчивается Прикаспийская низменность) возникало иллюзорное ощущение мира и покоя.

Вот же она, родная земля. Никуда не исчезает. Здесь не бомбят, не стреляют, тут мирно и спокойно, как и многие тысячи лет назад. Даже в ту пору, когда по этим самым местам проходили золотоордынские полчища, стремящиеся на запад. Странная она все-таки, история: когда-то здесь тянулись на сотни километров тумены Батыя, желающего покорить Русь. После