В конце 1950 — начале 1960-х гг. Роман Андреевич Руденко достиг вершины, на которую до него не поднимался ни один союзный прокурор. Руденко внес живую струю не только в содержание прокурорского надзора, но, что не менее важно, и в атмосферу прокурорских коридоров. Бывший генеральный прокурор Сафонов мог «не заметить» при встрече не только рядового работника, но и начальника отдела. С Романом Андреевичем никогда такого не случалось.

При всей своей требовательности и взыскательности он был неизменно корректен, доброжелателен и доступен для всех. Прокурор отдела мог прийти к нему на прием и доложить свою точку зрения на тот или иной решаемый вопрос. Единственное, на чем настаивал Руденко, так это на соблюдении прокурорской иерархии. Роман Андреевич требовал, чтобы ему докладывали о делах, по которым состоялись решения его заместителей. Руденко не только уважал и ценил процессуальную независимость любого работника, но и насаждал ее, добивался, чтобы каждый был ответствен за свое решение. Он был непримирим, когда дело касалось очищения органов прокуратуры от нечистоплотных работников, злоупотребляющих своим высоким положением. Многие современники, хорошо знавшие Романа Андреевича, отзывались о нем как о действительно государственном человеке.

Так выглядел Нюрнбергский Дворец правосудия в 1945 г.

Но даже явные достоинства, большие заслуги и то, что он был вхож к первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву, не гарантировали Руденко безоблачной карьеры. Интриги начал плести заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Н. Р. Миронов. И над Романом Андреевичем вновь сгустились тучи…

Партийное руководство тогда поставило авантюрную задачу — в кратчайшие сроки ликвидировать преступность. За сверхбыстрое решение «эпохальной» задачи рьяно взялся Миронов, а подыгрывал ему тогдашний министр внутренних дел Щелоков. Победить преступность одним махом можно было только путем сокрытия преступлений. Но на пути стояли работники прокуратуры, в первую очередь генеральный прокурор, требовавший от подчиненных регистрации всех преступлений.

Идет заседание Международного военного трибунала

Миронов многое успел предпринять: открыто критиковал Руденко, подготовил почву для смены генпрокурора в ЦК и даже внедрил в заместители Романа Андреевича своего ставленника — М. П. Малярова, которого прочили на главное место. Но ход событий резко изменился. 19 октября 1964 г. погибает в авиационной катастрофе Миронов, а за несколько дней до этого, 14 октября, на заседании Пленума ЦК был освобожден от должности Н. С. Хрущев. Центральный Комитет возглавил Л. И. Брежнев, с которым у Руденко были неплохие отношения.

В те годы еще процветала практика единоличного управления государством. Любое слово партийного вождя или даже члена Президиума ЦК, а впоследствии Политбюро, было законом. Однако Роман Андреевич, хотя и был по натуре большим дипломатом, уже тогда поднимался до открытых возражений.

Во времена Брежнева развернулась настоящая битва за следствие. Право прокуратуры расследовать уголовные дела ставилось под сомнение. Особенно усердствовал в критике министр внутренних дел Щелоков, добивавшийся передачи всего следствия в МВД.

Большой поддержки он не получил и, наконец, поставил вопрос в урезанном виде — передать в подследственность МВД хотя бы дела несовершеннолетних. На свою сторону он заранее склонил Леонида Ильича, который неожиданно для всех вынес предложение Щелокова на заседание Политбюро. Гром вновь грянул над головой Романа Андреевича.

Руденко, безусловно, знал об особых, дружеских отношениях Брежнева и Щелокова. Однако в ходе заседания Роман Андреевич пошел ва-банк — он решительно и аргументировано выступил против предложения Щелокова.

К сожалению, «бунт» генерального прокурора никто из членов Политбюро не поддержал, и все, даже те, кто на самом деле были против, послушно проголосовали за то, что предложил генсек.

Авторитет Руденко был столь велик, что его выступление осталось без последствий. Сознавая, видимо, неловкость ситуации, Брежнев развел руками и сказал, словно извиняясь перед Руденко: «Вот видите, Роман Андреевич, никто Вас не поддерживает», — и добавил еще несколько слов о том, как Политбюро уважает и ценит генерального прокурора.

Столь же решительно Руденко противостоял распространенному в те времена директивному или, как его еще называли, телефонному праву, когда те или иные высокопоставленные чиновники, и не только из партийной элиты, пытались так или иначе воздействовать на прокуроров и следователей.

Его усилия не пропали даром. Позиции права в стране заметно укрепились. При этом основной упор делался на предупреждение преступлений и искоренение причин, их порождающих, а также таких сопутствующих им социальных болезней, как пьянство и наркомания.

Прокуратура повернулась лицом и к таким важнейшим проблемам, как охрана природы и окружающей среды.

Расширились и укрепились связи с общественностью и средствами массовой информации, появились новые формы и методы пропаганды права. Прокуратура одной из первых заговорила о необходимости правового воспитания граждан, и прежде всего молодого поколения.

В зеркале прессы

НЕОСТОРОЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ С ОРУЖИЕМ ИМЕЛО РОКОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ ПОМОЩНИКА РУДЕНКО

Американская газета «Старс энд страйпс», 29 мая 1946 г.

Нюрнберг, 24 мая.

Как сообщили сегодня, генерал Зоря Николай Дмитриевич, помощник Главного обвинителя от СССР на процессе над главными военными преступниками был вчера убит в то время, когда он разбирал оружие.

Это сообщение было сделано бригадным генералом Робертом Дж. Гиллом, начальником административного отдела судьи Роберта Г. Джексона, Главного обвинителя от США. Генерал Гилл объявил, что Зоря был убит во время чистки оружия.

Главный обвинитель от СССР генерал Р. А. Руденко сказал, что его заместитель полковник Покровский расследовал это дело и установил, что выстрел произошел случайно.

Ничего не было сказано о типе оружия и месте, где это произошло.

БОРОЛСЯ ПОД СТАЛИНГРАДОМ

Зоре было 39 лет. Он боролся под Сталинградом.

Он был государственным советником. Был женат и имел двух детей. Недавно ему была поручена работа над последующими процессами над главными военными преступниками.

О нем часто говорили как о вероятном преемнике Руденко на будущем процессе.

Было отдано распоряжение о возвращении его тела в русскую оккупационную зону.