— А, мисс Фэрфакс, добрый день, — сердечно поздоровалась Эмма. — Чудесная погода, не так ли? А мы, как видите, собираем сережки — ольховые, березовые. Вы получили хорошие новости от друзей из Ирландии?

Джейн, слегка порозовев, быстро спрятала в муфту письма от Фрэнка. Она видела, как Эмма впила в них глаза, и разозлилась еще сильнее, вспомнив, как Фрэнк и Эмма легкомысленно посмеивались над Мэттом Диксоном. Как они могли? Как мог Фрэнк говорить о Мэтте в таком тоне, если уж он-то определенно знал, как много этот человек для нее значит.

Она сдержанно ответила Эмме, что у ее друзей в Ирландии все хорошо и они постоянно приглашают ее в гости, что было правдой; но в настоящее время она не готова покинуть тетю и бабушку.

— Это очень достойно, мисс Фэрфакс, очень правильно, — сказала Эмма. — Не так ли, Харриет?

— О да, мисс Вудхаус.

Джейн считала Харриет скучной и недалекой особой. Она открывала рот только для того, чтобы произнести: «О да, мисс Вудхаус» или «О нет, мисс Вудхаус». Как Эмма ее выносит каждый день? Хотя, с другой стороны, у нее нет выбора, подумала Джейн. Потом ей пришло в голову, что Харриет, должно быть, страдала из-за отступничества мистера Элтона. Может быть, она любила его? И сильно горевала из-за того, что он отвернулся от нее? Ну сейчас, во всяком случае, она казалась веселой и спокойной.

— На следующей неделе я устраиваю небольшой ужин, — сказала Эмма, — для мистера и миссис Элтон. Мы ведь должны уделить должное внимание молодоженам, не так ли? Я убедила папу в том, что это наш долг, и он хотя и неохотно, но все же согласился, при условии, что гостей будет не больше восьми. Придут мистер и миссис Уэстон, мистер Найтли, Харриет не сможет, у нее давно была назначена встреча. — При этих словах Харриет слегка смутилась. — Быть может, вы тоже придете, мисс Фэрфакс? Я знаю, что мистеру Найтли очень нравится беседовать с вами.

У Джейн стало тепло на душе, хотя она и предполагала, что Эмма не имела в виду ничего хорошего и ее слова были не более чем насмешкой. Она поблагодарила мисс Вудхаус за приглашение и приняла его.

В назначенный день, который выдался холодным и дождливым, мистер и миссис Элтон предложили заехать за Джейн в своем экипаже. Она бы предпочла, чтобы приглашение поступило от мистера Найтли; ей почему-то не хотелось приезжать в Хартфилд с Элтонами. Приезды в Хартфилд были всегда немного болезненными для Джейн, потому что, хотя с этим домом ее теперь ничто не связывало, все же значительная часть ее детства прошла именно здесь. Она не могла бродить по вьющимся между кустами дорожкам или входить в дом, не вспоминая о мирных днях своего детства, долгих часах, проведенных за фортепиано, о миссис Вудхаус, тихо сидящей в соседней комнате, о странной неделе, которую она провела с только что осиротевшей Эммой. Интересно, а она когда-нибудь вспоминает о тех днях?

К немалому удивлению, она незадолго до ужина обнаружила, что одним из гостей будет мистер Джон Найтли. Она встретила его в деревне с двумя маленькими мальчиками. Судя по всему, он привез своих старших детей из Лондона повидать дедушку и тетю. Следует отдать Эмме должное, она оказалась любящей тетей. Но как вынесет мистер Вудхаус такое увеличение числа гостей? Ведь теперь их точно будет больше восьми. И как отнесется мистер Джон Найтли к тому, что вынужден присутствовать на светском мероприятии? Насколько помнила Джейн, в прошлом он был неразговорчивым и необщительным субъектом.

Однако спокойствию мистера Вудхауса не суждено было подвергнуться суровому испытанию. Мистера Уэстона срочно вызвали в город, и он никак не мог вернуться к ужину. Поэтому установленное мистером Вудхаусом допустимое число гостей за столом не было превышено.

Мистер Джон Найтли, которому всегда нравилась Джейн, разговорился с ней перед ужином, а ее брат и миссис Уэстон занимали разговором Элтонов.

— Надеюсь, вы сегодня утром не ходили далеко, мисс Фэрфакс, иначе вы бы определенно промокли насквозь.

— Я ходила только на почту, — ответила Джейн, — и вернулась домой, когда дождь еще не был сильным. Я делаю это каждый день. Прогулка перед завтраком идет мне на пользу.

— Думаю, все-таки не прогулка в дождь, — сухо сказал он. — Когда доживете до моих лет, поймете, что письма не стоят того, чтобы ходить за ними в дождь.

— Не думаю, что возраст сделает меня равнодушной к письмам, — усмехнулась Джейн.

— Письма — не то, к чему следует проявлять обычное равнодушие. Как правило, они являются настоящим проклятием.

— Я могу поверить, что письма мало значат для вас! — воскликнула Джейн. — Все родные и близкие люди с вами рядом. А я, возможно, больше никогда не увижу тех, кого люблю. Поэтому, если я не переживу близких мне людей, почта всегда будет притягивать меня, даже в самую плохую погоду.

Подошел мистер Вудхаус и сказал:

— Мне жаль, что вы сегодня утром выходили на улицу в дождь, мисс Фэрфакс. Молодые леди должны заботиться о себе. Они такие нежные и хрупкие! Дорогая, надеюсь, вы переодели чулки?

— Конечно, сэр, и я очень признательна за вашу доброту и заботу.

Миссис Элтон, услышав обрывок этой беседы, немедленно открыла огонь по Джейн.

— Моя дорогая Джейн, что я слышу? Вы ходили на почту под дождем? Это ужасно! Так нельзя! Вам не следовало так поступать! Миссис Уэстон, вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное? Мы с вами должны повлиять на нее. Мы же не позволим, чтобы она впредь вела себя так безрассудно. Человек, который каждый день ходит на почту за нашей корреспонденцией (я только забыла, как его зовут), будет приносить вам ваши письма.

— Вы очень добры, — сказала обеспокоенная Джейн, — но я не могу отказаться от утренних прогулок. Мне они нравятся.

— Моя дорогая Джейн, об этом не стоит больше говорить. Считайте вопрос решенным.

— Извините, — нахмурилась Джейн, — но я никак не могу согласиться на ваше предложение.

Случайно она перехватила горящий взгляд Эммы. Между ними промелькнула искра.

Она о чем-то догадывается, подумала Джейн. Она что-то знает. Но что?

Она поспешно заговорила о почте, о ее эффективной работе по отправке писем по назначению, об огромном разнообразии почерков и их неразборчивости; разговор коснулся сходства почерков в семье, и в качестве примера были взяты почерки Эммы и ее сестры Изабеллы.

Вмешалась и сама Эмма, правда, слегка невпопад.

— Я никогда не видела почерка лучше, чем у мистера Фрэнка Черчилля.

О Боже, подумала потрясенная Джейн, она действительно видела письмо! И узнала почерк.

Больше Джейн не принимала участия в разговоре — она едва слышала голоса, сливавшиеся в монотонный гул. К счастью, вскоре объявили, что ужин подан, и Джейн услышала, как миссис Элтон ненатурально рассмеялась и спросила:

— Я снова должна идти впереди? Мне стыдно — я всегда возглавляю процессию.

Эмма, улыбаясь, со значением покосилась на Джейн, потом взяла ее за руку и повела в столовую; любой наблюдатель не мог не согласиться, что проявление доброй воли пошло на пользу красоте обеих девушек.