– Вот что, Хайреддин. – Иван придержал старого слугу за рукав халата. – Давай-ка пойдем в дом и спокойно обсудим – чем мы можем помочь хозяину? Где остальные слуги?

– Кто где, – вздохнул Хайреддин. – Боюсь, некоторые и разбежались. Впрочем, не стоит их звать. – Он вдруг пристально взглянул на Ивана. – Знаешь, а если и в самом деле тогда в опочивальне хозяина была змея? Ведь кто-то ее принес, а потом убрал! Кроме слуг, в доме никого не было. Если это сделал не я и не ты, значит – кто-то из других слуг. Марокканец Ильяс? Ахмед? Вакуф-зиндж? Нет, не будем никого звать, обсудим все вдвоем. Правда, не думаю, что мы хоть что-нибудь сможем сделать.

Войдя в дом, Раничев с Хайреддином уселись на половине слуг, не решаясь войти в покои хозяина – в его отсутствие это было бы неприличным.

– Что ты знаешь о халифе? – сразу же спросил Иван.

– Халиф? – Старик почесал бороду. – Абд ал-Азиз, сын халифа Ахмада, славившегося своей справедливостью и умом. Надо сказать, и Абд ал-Азиз слывет человеком благочестивым и склонным к учености. Зунияра-хаджи он всегда уважал и частенько приглашал во дворец. Вот и на этот раз пригласил… – Слуга закрыл лицо ладонями. – О, бедный, бедный кади!

– Значит, халиф – человек честный? – прервал его рыдания Раничев.

– О да… Недаром наши соседи завидуют нам.

– В таком случае нашего хозяина оговорили, и оговорили вполне доказательно. – Иван усмехнулся. – Врагов ведь у него хватает.

– Хватает, – согласно кивнул Хайреддин. – Как у каждого честного человека на такой должности. Только это все не того полета птицы, чтоб иметь влияние на халифа. Так, мелочь…

– Однако эта мелочь, похоже, сильно вредит… Никак нельзя узнать, в чем конкретно обвиняют кади?

Хайреддин усмехнулся:

– Для этого нужно быть вхожим во дворец. А мы ведь с тобой не вельможи.

– Будто во дворце одни вельможи! Что, там обходятся без стражников, садовников, пекарей? Можно подумать, вся прислуга сиднем сидит во дворце и вообще никогда не выходит в город. Что, близ дворцовых стен нет ни одной чайханы?

– Есть, и не одна.

– Завтра же отправимся туда. Может, что-нибудь и узнаем.

– А что с того? – Хайреддин снова уткнулся в ладони.

– Ну вот что, – поднялся на ноги Раничев. – Сидеть тут и ныть – не будет вообще никакого толка. Надо действовать. Слыхал притчу про лягушку, которая выбралась из кувшина, сбив из молока масло? Вот и мы будем, как та лягушка. Так что завтра идем! Пока же следует выспаться…

– О, горе мне! – вдруг воскликнул старик. – Я чуть было не пропустил вечерний намаз. О, Аллах, милосердный и милостивый!

Выпроводив старика, Иван тщательно запер ворота и двери – часть слуг и в самом деле разбежалась. Видно, решили, что от ареста хозяина им не следует ждать ничего хорошего. Не было видно ни чернокожего Вакуфа, ни садовника, ни мальчишки Ахмеда. Кто ж из них все же подбросил змею? Впрочем, не об этом нужно сейчас думать. Как выручить старика кади? Иван считал себя обязанным сделать для Зунияра-хаджи все, что в его силах. Если не помнить добра – как же быть человеком? А старый хаджи делал ему только добро. Да и вообще следует помогать таким благородным людям. Даже в ущерб собственному делу… хотя, кажется, эти дела связаны между собой, и очень тесно.

Круглощекая луна висела над спящим городом в небе, отражаясь в озере и заливая серебристым светом улицы, площади, мечети. Быстро прошедший дождь принес в ночь прохладную свежесть, и поднявшийся ветер все никак не мог уняться – дул, выл, буранил, пригибая к самой земле тонкие стволы молодых пальм. Раничев еще поворочался, вспомнив, что потратил все деньги на водоноса и мухтасиба. Ну и черт с ними, с деньгами. Зато помог этому несчастному парню, Альдо. А тот, кстати, немало интересного поведал о погонщиках ослов, так что все-таки деньги были потрачены не зря. Жаль, маловато рассказал – некогда было – вот бы еще с ним встретиться, в более комфортной обстановке. Ведь скоро Пасха, а хозяева обычно не препятствуют религиозным отправлениям своих невольников. Может, и Альдо удастся вырваться в церковь?

Утром, едва рассвело, Иван с Хайреддином надели праздничные одежды и, оставив дом на попечение марокканца Ильяса, направились к чайханам, что располагались близ мечети Олив – именно там, по словам старика-слуги, можно было частенько встретить кого-нибудь из дворцовой обслуги. Улицы еще дышали свежестью, но быстро набиравшее силу солнце уже ощутимо припекало спину. За углом шумел волновался рынок. Несмотря на ранний час, там уже было полно народа: торговцы, разносчики воды и шербета, смуглые кретьяне-феллахи, полуголые странствующие дервиши, нищие в лохмотьях, вездесущие мальчишки, толпою обступившие приехавшего из пустыни шейха в белоснежных одеждах.

– Мы покажем тебе лучшие товары, уважаемый!

– Да-да, можешь не волноваться!

– Давай, я подержу твоего коня.

– А я покажу слугам, где можно напоить коней.

– А я…

Раничев неожиданно вздрогнул, едва нос к носу не столкнувшись с водоносом Али. Тот шел, выкрикивая призывы покупателям, распихивая с дороги мальчишек. Иван поспешно отвернулся. Хотя, конечно, вряд ли кто узнал бы в нем сейчас скромного монаха из ордена Святой Троицы. Поверх узорчатого халата на плечи Раничева был накинут белоснежный плащ из тонкой верблюжьей шерсти, голову покрывал пестрый тюрбан, вообще он сильно напоминал сейчас какого-нибудь разорившегося шейха или торговца средней руки. Иван уже давно успел загореть и цветом лица ничем не отличался от местных, вот только борода и волосы были темно-русые, а не иссиня-черные. Впрочем, тут хватало людей и посветлее. Белокурые Ибрагимы, голубоглазые Мустафы, Джебраилы с белой веснушчатой кожей, ярко-рыжие Хасаны и Каримы. Бывшие итальянцы, португальцы, немцы, а ныне добропорядочные граждане Туниса, правоверные, лояльные подданные халифа – работорговцы, матросы, раисы…

Иван распрямил плечи. Вряд ли его кто-либо узнает. Единственное, чем он отличался от местных, так это ростом… хотя высоких здесь тоже хватало.

– Не хотите ли напиться, уважаемые? – остановился около Раничева и Хайреддина водонос с медным кувшином. Слава богу – не Али, другой.

Кивнув, старый слуга полез за монетой.

Выпив воды – не такой уж и холодной, нагревшейся и пахнущей тиной, – Раничев пригладил растрепавшуюся бороду, оглянулся. У пальмы, как в прошлый раз, просили милостыню рабы-нищие. Иван поискал глазами Альдо… Нет, что-то не видно. Может, узнав о возможном выкупе, хозяин решил не посылать его больше на рынок? Поручил какую-нибудь работу в доме?

Проходя мимо нищих, шейх, не глядя, бросил им пару монет. И тотчас же началась драка! С громкими воплями нищие принялись мутузить друг друга… Иван вдруг с изумлением разглядел среди них двух сильных молодых парней с палками, коими те орудовали с необычайным проворством и ловкостью… Черт побери! Раничев пригнулся. Сейчас на шум драки явится мухтасиб с помощниками. Вдруг узнает? Да и вообще зря они заглянули на рынок. Все Хайреддин – дескать, если где и собирать слухи, так только здесь. Интересно, много ли уже собрал? И вообще где он? А, во-он, разговаривает с караванщиками. А вот и усатый мухтасиб! Что-то он не особо торопится… останавливается, улыбается кому-то, разговаривает…