— Ребята, да вы сошли с ума! — взволнованно произнес вдруг Камов.

— Заткнись! — грубо оборвал его Растягаев и, обращаясь к Арнольду, сказал: — Пиши приговор. Двое против одного — за смерть. Пиши.

Арнольд придвинул к себе лист бумаги, достал автоматическую ручку и, хмурясь, стал писать.

Камов нервно ерзал на своем кресле, теребя рукой бант, в расширенных глазах его были страх и растерянность. Наконец он вскочил и, заикаясь, произнес:

— Я… я не унижусь… Да, я просто… просто боюсь. Вы… вы что задумали, а? Кто… кто убивать-то будет? Ты, что ли, Леонид? — он посмотрел на Растягаева.

Тот постарался ответить решительно, отрывисто и жестко, но было видно, что вопрос Камова его смутил.

— Положим, не я. Раса господ повелевает, приннмает решения. Выполнять их — удел толпы.

— Ну, а все-таки, — настаивал Камов. — Толпа — понятие неопределенное, расплывчатое. Кто же будет… это самое… убивать? — он вздрогнул, произнося последнее слово.

— Да, об этом надо подумать, — хладнокровно согласился Растягаев.

— Эх, был бы сейчас Вячеслав, — неожиданно произнес Арнольд. — Он мне говорил, что знает каких-то людей. Подонки, конечно, но…

— Идея, — сказал Растягаев. — Я кое-что вспомнил. Мы с Вячеславом однажды сидели в кафе. И он мне указал на одну девицу, свою знакомую. Она знает этих людей. Можно через нее…

— Я не согласен! — истерически закричал Камов. — Я не могу! Это выше моих сил. Я поэт, а не… а не…

Он не мог окончить, весь его вид говорил о предельном испуге.

В глазах Арнольда засветилась злость.

— Ну, нет. Я ей тогда сказал, что мы отомстим. Она назвала меня… нас дураками. Это ей не пройдет даром. Слушайте приговор.

Он стал читать. Камов сжался в своем кресле, на толстом лице его проступили пятна. Поглядывая на него, Растягаев шагал по комнате, наслаждаясь испугом «слюнявого поэтика», как он называл Камова.

Арнольд кончил и, обращаясь к остальным, торжественно сказал:

— Прошу подписать приговор, — и первый поставил свою подпись.

За ним немедленно, с подчеркнутой решительностью, поставил подпись Растягаев. Потом оба посмотрели на Камова.

— Ребята… — жалобно протянул тот. — При чем тут я?

Арнольд встал и, изящно поклонившись, издевательским тоном произнес:

— Соблаговолите подписать приговор.

— Ну? — угрожающе произнес Растягаев, останавливаясь перед Камовым.

Тот боязливо сполз со своего кресла и, приблизившись к столу, взялся за перо.

— Еще один вопрос, — проговорил Растягаез, снова принимаясь шагать по комнате. — На этом дне свои правила. Они ничего не делают даром, — он сделал брезгливый жест рукой. — Им надо посулить денег.

— Это верно, — согласился Арнольд. Он поглядел на часы. — Давайте решать скорей. Через полчаса соберутся наши.

— Наши… — презрительно усмехнулся Растягаев. — Еще вопрос, соберутся ли. С того собрания они боятся даже подойти к нам в институте.

…На следующий вечер Арнольд и Растягаев направились в кафе «Ласточка». Оба несколько робели, но признаваться в этом не решалась.

Вскоре Растягаев увидел Зою Ложкину и глазами показал на нее Арнольду. Посовещавшись, они пересели за столик, который она обслуживала, и стали терпеливо ждать. Наконец Зоя подошла к ним и протянула карточку меню.

— Вам привет от Вячеслава Горелова, — не очень решительно произнес вполголоса Арнольд.

Зоя метнула на него любопытный взгляд.

— Ой, умираю! — кокетливо воскликнула она. — Откуда вы его знаете?

— Он наш друг, — с достоинством ответил Растягаев.

— Ну и что с того?

— Он говорил, что в случае чего можно обратиться к вам, — продолжал Арнольд, явно не выдерживая высокомерного тона, который они решили принять в обращении с нею. — Нам надо поговорить кое о чем с вашими знакомыми. У нас есть предложение и деньги.

— Ой, умираю! Приходите послезавтра, в воскресенье. Я вас, может быть, познакомлю с Митей.

— Прекрасно, — согласился Растягаев. — Пошли, Арнольд.

— Ну, нет, — живо возразила Зоя. — Пожалуйста, закажите что-нибудь. Посмотрим, какие вы богачи, — лукаво добавила она.

Когда она отошла, Арнольд наклонился к приятелю и шепнул:

— Она ясно дала понять, что хочет получить с нас за услуги. Придется дать.

Растягаев кивнул головой.

Следующие два дня оба не находили себе места. Они не могли даже заставить себя пойти в институт, боясь увидеть Лену. Ведь предстоящая встреча в кафе означала переход от слов к делу. Оба ясно понимали сейчас, что раньше все была игра. А теперь… Встречаясь, они все еще пытались щеголять друг перед другом своей решимостью. Но в тот вечер, перед тем как идти в кафе, Арнольд не выдержал первый.

— А что, если их поймают? — нервно спросил он, завязывая галстук перед зеркалом.

Растягаев как будто ждал этого вопроса.

— При чем здесь мы? Кто им поверит? — и, помолчав, озабоченно спросил: — Ты деньги-то взял?

— Взял. Пошли. Будь что будет.

— Ну, ты не очень-то трусь.

— Это я-то? Ха.

Они отправились пешком, инстинктивно стараясь отдалить пугающий момент встречи с каким-то неизвестным Митей.

В кафе было людно. Арнольду и Растягаеву пришлось дожидаться, пока освободится отдельный столик. Наконец они уселись, тревожно озираясь по сторонам. Зои не было видно. Вскоре она появилась где-то в конце зала и сейчас же исчезла, потом снова появилась, держа в руках поднос, но к друзьям не подошла, хотя Арнольд заметил, что она их видела.

Тем временем другая официантка подала им меню, и друзья довольно сбивчиво заказали что-то. Оба непрерывно курили.

— Когда этот тип появится, — шепотом сказал Растягаев, — ты с ним говори так, чтобы он сразу почувствовал разницу между нами.

— Будь спокоен.

Тревожное ожидание продолжалось. Наконец Зоя прошла мимо них и, не поворачивая головы, тихо сказала:

— Митя сейчас придет.

Прошло еще минут двадцать. Друзья нехотя отхлебывали кофе, — два пирожных остались нетронутыми: оба но могли себя заставить проглотить ни кусочка.

Но вот снова появилась Зои. Вслед за ней вразвалку шел невысокий, коренастый парень, курносый и с виду добродушный, одетый щеголевато и безвкусно. Поравнявшись со столиком, за которым сидели приятели, он недружелюбно спросил у Зои: