— Итак, что тебе здесь нужно? — грубо спросил он, хватая жертву за шиворот и притягивая к себе. — Решил ограбить нас? Или выслеживаешь кого-нибудь?

Резким движением бывший наемник зацепил кинжалом край капюшона и сорвал его с головы пленного.

Атайя широко раскрыла глаза и едва не вскрикнула от удивления. Мерцание огня, отражаясь диковинными бликами в блестящей стали кинжала, осветило правильные черты лица священника.

— Отец Алдус, — прошептала Атайя.

— Ты знаешь этого парня?

Ранальф повернулся к Атайе, вскидывая брови, нехотя опустил кинжал и что-то неразборчиво проворчал себе под нос.

— Это помощник епископа Люкина, тот самый священник, о котором рассказывал Мэйзон, помнишь? — поспешно сказала Атайя. — Кейл, быстрее развяжи ему руки!

Точным движением ножа старый воин разрезал кожаный шнур, связывавший кисти священника, и поднял голову к небу, вероятно, прося прощения у Всевышнего за столь грубое обращение со служителем церкви.

Мэйзон принялся извиняться перед Алдусом, а Ранальф медленно засунул кинжал в ножны, все еще с недоверием поглядывая на непрошеного гостя.

— Ты, надеюсь, пришел сюда один… — грозно поинтересовался он, окидывая святого отца пристально-угрожающим взглядом. — Не прячется ли где-нибудь в кустах сам епископ… или, быть может, воины короля?

Алдус моргнул, потирая руки в тех местах, где их стягивала жесткая веревка.

— Естественно, я даже не сказал никому, куда направляюсь. Если бы кто-нибудь узнал об этом…

Ранальф презрительно фыркнул, нахмурил брови и сложил на груди мощные руки.

— Кто знает… Почему мы должны верить тебе?

Мэйзон метнул в его сторону негодующий взгляд.

— Может, перестанешь вести себя как на допросе? Этот человек пришел к нам за помощью.

Ранальф задумчиво потрепал бороду и неожиданно резко повернулся к Атайе.

— Подожди-ка… — пробормотал он, прищуривая глаза. — А как этот парень нас нашел, черт возьми? Всем известно о местонахождении овчарни, так ведь? А вот насчет лагеря знают только Кордри и Джильда. Эй ты, отвечай!

Ранальф грубо схватил Алдуса за шиворот и с негодованием уставился на него. Было очевидно, что священник из последних сил старается сохранить самообладание.

— Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь видел меня возле вашей… школы… так вы, кажется, называете старую овчарню. Я решил разыскать вас втайне от всех… Мне сразу пришла в голову мысль, что вы скрываетесь в лесу, как все остальные люди, живущие вне закона.

В его голосе прозвучали нотки осуждения.

— И ты совершенно случайно нашел нас с первой попытки! Несмотря на защитные покровы и иллюзорные заклинания! — взревел Ранальф. — Не рассказывай нам сказки!

— Покровы? Я не понимаю, о чем вы говорите.

Алдус недоуменно пожал плечами.

— Как ты сюда попал?

— Да ведь вы сами указали дорогу! — крикнул священник, теряя терпение.

Последовало неловкое молчание. Первым, растерянно моргнув, заговорил Мэйзон:

— Конечно… Он имеет в виду светящиеся символы…

Атайя развела руками.

— А я думала, лишь обученный колдун в состоянии увидеть их… У Кордри это уже получается, но он тренируется у нас на протяжении вот уже нескольких недель. А Джильда еще ничего не замечает.

— Возможно, я недооценил его способности, — задумчиво пробормотал Мэйзон. — Или… его мекан находится уже на весьма поздней стадии, но благодаря высокому развитию мозга Алдуса сумасшествие все еще не проявилось в полной мере…

— Послушайте, если вы собираетесь меня убить, сделайте это сразу! — Гнев Алдуса превратился в страх. — Из того, что о вас рассказывают, можно понять одно: для вас подобные деяния являются обычными.

Атайя, заметив, что священник смотрит в ее сторону, внутренне напряглась и отвернулась.

— Ранальф, принеси нашему гостю кружку эля, — воскликнула Тоня, умело обходя назревающий спор. — Мне кажется, ему это сейчас не помешает.

Когда грозный здоровяк скрылся из виду, Алдус немного расслабился. Он молча сидел на бревне, вертя в руке кисточку собственного пояса, и, по всей вероятности, прекрасно сознавал, что все ждут от него объяснений. Тишина давила, но никто не задавал больше вопросов. Через пару минут он медленно достал из складок мантии измятый пергамент.

— Я увидел это… — пробормотал он, расправляя на коленях королевскую листовку с изображением Атайи. — Я понял, что видел в тот день не демона, а вас, ваше высочество.

Его лицо выглядело растерянным. Наверное, он сомневался, что быть колдуньей и убийцей намного лучше, чем быть самим демоном.

Вскоре во двор из кухни вернулся Ранальф с большой кружкой, до краев наполненной элем. Святой отец жадно отхлебнул. Его руки дрожали, поэтому он пролил часть прозрачной золотистой жидкости на мантию.

Заметив, что гость немного успокоился, Атайя присела рядом с ним на поваленном бревне.

— Почему ты пришел к нам, Алдус?

Священник сделал еще глоток эля и опустил плечи.

— Не знаю… Я почувствовал, что должен разыскать вас. Не понимаю, для чего. — Он тяжело вздохнул. — Может, чтобы просто поговорить…

— Мы готовы выслушать тебя, — спокойно ответила она.

Алдус кивнул, но даже не взглянул на нее.

— То, что вы говорили мне в тот день, ваше высочество, — чистая правда. Я действительно чувствую себя отвратительно в последнее время. Часто мне кажется, что я стою на самом краю пропасти и вот-вот сорвусь и полечу вниз… Я бью окна, ломаю разные вещи и не понимаю, как это происходит. Но самое страшное, — добавил он и склонил голову, — самое страшное в том, что я стал терять память… Ко мне приходят люди, а я тут же забываю их имена. — Лицо Алдуса исказилось мучительной болью. — А вчера ко мне в ризницу пришел епископ и попросил написать письмо. Представляете, я не смог вспомнить, как его зовут… Я пытался, но ничего не получилось!

Он закрыл лицо руками и задрожал всем телом, не в силах справиться с нахлынувшим отчаянием.

Все молчали, давая возможность Алдусу самому выбрать подходящий момент для продолжения разговора. Успокоившись, он устремил взгляд в темноту и вновь заговорил:

— Я мечтал быть священником всю свою жизнь и никогда не жалел о выбранном пути. И просто не понимаю, почему Он так поступил со мной. — Священник поднял голову к небу, словно надеясь найти ответ на свой вопрос среди мерцающих звезд. — Он доверил мне службу в церкви, но позволил другим силам завладеть моей душой.

Тоня тихо подошла к костру и пошевелила кочергой догоравшие поленья.

— Скажите мне, святой отец… В тот период, когда вы превращались из мальчика в мужчину, вы так же ненавидели свое состояние?