Женщина, положившая первый уголь на алтарь, дала собравшимся знак, чтобы все приступили к пище. Индейцы потянулись к корзинам и сумкам и принялись жевать, изредка перебрасываясь словами. С задней стороны палатки послышалось пение Медвежьей Головы, но никто словно не слышал его. Пища была самостоятельной и не менее важной частью ритуала, чем специальная молитва старика. Люди ели, чтобы создавалась здоровая атмосфера, чтобы их тела наливались жизненной силой, передавая эту силу через молитву Медвежьей Головы хворавшей Жёлтой Пыли. Её чучело, унесённое наружу, должно было вобрать в себя все недуги молодой женщины, после чего Медвежья Голова намеревался сжечь его.

Мало-помалу к песне Медвежьей Головы стали присоединяться некоторые из сидевших внутри. К Безлошадному сразу приблизилась старая женщина и показала, что пора готовить священный суп. В котле уже лежал отрезанный бизоний язык. Его кровь была тщательно перемешана с порошком толчёных ягод и превратилась в густую массу, которую торжественно влили в кипящую воду с варящимся языком. Когда суп поспел, старуха зачерпнула немного деревянной ложкой и выплеснула на алтарь.

— Духи Земли, угоститесь священным супом, затем мы все присоединимся к вам, после чего передадим суп Медвежьей Голове…

К утру церемония была закончена. Все с трудом поднялись, чувствуя, что просто переполнены едой.

В тот же день Жёлтая Пыль пришла в сознание и даже попыталась подняться на ноги, а через две недели благополучно произвела на свет сына, которого Длинные Пальцы сразу понесла купать в реке.

Безлошадный не скрывал своей радости.

— У меня родился сын! Жёлтая Пыль принесла мне сына! Это прекрасный знак свыше! Я отправляюсь в поход и обещаю всех захваченных лошадей отдать моему воинскому обществу!

* * *

В тот день, когда Безлошадный с пятнадцатью воинами был готов покинуть деревню, внезапно примчался дозорный и закричал взволнованно, что к их стойбищу ехал чужой человек. Воины, собравшиеся в поход, поскакали вперёд, чтобы встретить пришельца, и обнаружили перед собой высокого бородатого мужчину на крепкой лошади, позади него шли две другие кобылы, тяжело нагруженные тюками.

Бородач приветственно помахал рукой и оскалился. У него был шумный голос, и индейцы морщились, слушая его речь.

— Братья, мы не можем проводить его к лагерю, — предупредил друзей Безлошадный, — ведь, отъехав от деревни, никто из военного отряда не может даже оглянуться назад. Кто хочет, пусть едет с этим волосатым человеком, но я не вернусь к нашим палаткам… Я думаю, что нам сейчас же надо удалиться, чтобы этот чужеземец не наслал на нас порчу…

Два молодых индейца подскакали вплотную к бородачу и, став по обе стороны, поскакали вместе с ним к деревне, решив пренебречь походом, чтобы полюбопытствовать, что за человек с волосатым лицом прибыл к Черноногим.

Но я не буду рассказывать о белом торговце, потому что тогда моя история отклонится сильно в сторону. Хоть он и был первым торговцем, который набрёл на стойбище Черноногих из клана Старого Волка, он не имеет отношения к моему повествованию, он не связан ни с кем из людей, о которых я веду речь. Последуем лучше за отрядом Безлошадного.

* * *

Несколько дней подряд моросил дождь.

Набросив на себя тяжёлые бизоньи покрывала, Черноногие сидели возле костра, обсуждая успешную схватку с отрядом Воронов, в которой им удалось не только рассеять врагов, но и отобрать у Воронов их табун. Лосиный Хвост, расположившийся на вершине холма, внезапно издал удивлённый возглас и позвал к себе товарищей. Индейцы оставили захваченных лошадей у каменистого подножия и поспешили на зов соплеменника, кто пешком, кто сев на коня. Волчья Рубаха и Безлошадный первыми въехали на вершину и проследили за рукой Лосиного Хвоста. Чуть поодаль виднелась серебристая лента Молочной Реки. Вдоль берега неторопливо двигалась фигура одинокого всадника.

— Я не знаю, что это за человек и из какого он племени, — решительно сказал Лосиный Хвост.

— Он не Черноногий, это точно. Надо рассмотреть его поближе.

— А я полагаю, что его надо сразу убить, — вставил Волчья Рубаха. — У меня есть ружьё, которое я захватил у Сумасшедшего Волосатого Человека, и я могу сразить этого незнакомца, не подъезжая к нему очень близко, чтобы он не напустил на меня злых духов.

— Мне кажется, — сказал Безлошадный, пристально вглядываясь в далёкую фигуру, — что это ещё один Волосатый Человек. Он одет как тот Бледнолицый, который приехал в нашу деревню перед нашим выступлением. Вглядитесь получше…

И тут Волчья Рубаха шлёпнул себя руками по голым ляжкам.

— Коварные собаки! Они решили обхитрить нас! — Он смотрел в другую сторону, и оглянувшись за ним, остальные Черноногие тоже изумлённо всплеснули руками.

Справа от них по долине скакали три белых человека, с которыми было несколько навьюченных лошадей.

— Сейчас мы устроим хороший бой! — закричал Лосиный Хвост и, вспрыгнув на гривастого пегого коня, пустился вниз. Не отставая ни на шаг, за ним поскакали Волчья Рубаха и Безлошадный. Остальные поехали следом не столь уверенно и через минуту повернули обратно. Белые люди смущали их.

— Это могут быть злые духи! Их всего трое, но кто знает, как они опасны!

Безлошадный оглянулся на соплеменников, не останавливая коня. Оставшиеся на холме индейцы беспокойно сновали туда-сюда. Трое Бледнолицых приближались. Лосиный Хвост заметно вырвался вперёд, подскакал почти вплотную к незнакомцам и увидел, как ближайший из них спрыгнул на землю и поднял над головой руку, что-то говоря. Индеец покрутил коня на месте и во всю прыть помчался к Безлошадному и Волчьей Рубахе.

— У них есть ружья, но, похоже, они не хотят воевать, — выпалил он, остановившись возле друзей. — Один из них что-то говорил мне, но у него чужой язык.

— Если они хотят поговорить, мы поговорим, — предложил Безлошадный, — убить их мы всегда успеем[18].

Он тронул коня и поехал дальше. Увидев это, ещё пятеро Черноногих поскакали вниз по склону, остальные же остались ждать под горой вместе с табуном.

Когда до незнакомцев оставалось не больше ста шагов, вперёд выехал широкоплечий одноглазый индеец по прозвищу Ловящий Огонь и слез с коня, последовав примеру ближайшего белого человека. Он уверенно шагнул вперёд и протянул руку, подражая жесту белого человека. Его потерянный глаз и лицо в рубцах свидетельствовали о богатом боевом опыте и безрассудстве. Черноногие, стоявшие за его спиной, выжидали, но ничем не выдавали своего напряжения. Белые люди казались более напряжёнными и усталыми, и многодневная щетина на их лицах усиливала это впечатление.