громко хлопнула парадная дверь в мой номер, затем с грохотом распахнулась та, что вела в спальню.

– Кто ещё расшумелся... – простонала я, ощущая, что организм уже вовсю карает меня за бутылку креплёного вина тупой головной болью.

– Как это понимать?! – злющий крик Гедеона.

– У-у-уй... – стону. Зачем же так орать? – Тише...

– Жу, объяснись! – и меня весьма неприятно встряхнули, придав моей вялой тушке сидячее положение. – Это кто?

– А, это Тео, – махнула я в сторону спящего, как убитый, братца. – О-о-ой... Голова-а-а... – тыковка моя непреодолимо притягивалась к подушке.

– Что он делает в нашем номере? – не пощадил меня жених.

– Спит. Ну, что за глупый вопрос... О-о-ох... Прошу же, тише...

Гедеон фыркнул.

– Стоило мне уехать на день, как в твоей кровати уже другой мужчина! – агрился мой благоверный.

– Ты дурак что ли? Это же Тео Старз. Какой он мне мужчина? Он же мой брат! – на пальцах объяснила я очевидное.

– И что? – на меня по-прежнему смотрели холодные, будто ледяные, голубые глаза Гедеона.

– Как что? – остатки сна окончательно покинули меня. – Ты меня ещё к родной матушке приревнуй! Блин, меня сейчас вырвет... – и я с небывалой прытью рванула в ванную.

Чем, интересно, я отравилась? Точно же! Я закусывала вино сыром и сыровяленым мясом.

Фу... кажется, я теперь никогда не буду есть эти продукты...

Оторвавшись от унитаза, я огляделась на бедлам вокруг: на белых кафельных плитках разбрызгана красноватая смесь вина и солёной воды, в ванне она же, уже остывшая. Половина ёмкости заполнена россыпью соли, да так, что до затычки не доберёшься, так как цепочку от неё мы оторвали ещё ночью, когда пытались слить всё это безобразие.

В общем, не удалась мёртвая ванна, что уж говорить. Остаётся утешать себя, что лучше попробовать и облажаться, чем не попробовать и потом жалеть.

От вида растворённого в ванне вина меня снова вывернуло.

Никогда больше не буду есть сыровяленое мясо и сыр с плесенью! Что за просрочкой нас вчера накормили? То же мне высокая кухня!

Ух, как я зла!

– Жу, скажи правду: между вами что-то было?

Я и сама не поняла, как ёршик для унитаза полетел мстить за мою униженную глупыми подозрениями душеньку.

В яблочко!

Упс...

Глава 30. Скандал

Такая злость меня взяла! Вот, прям хоть с кулаками нападай на гада ревнивого.

И косячок скурить мне нельзя, и винишка выпить, и с братцем пообщаться... Что это за тюрьма, вообще? Надо ли мне оно?

Я нашла в себе силы подняться, умыться, затем подошла к остолбеневшему от ярости Гедеону и протянула ему левую руку:

– Сними с меня свою побрякушку.

Он остался молча стоять. Даже не пошевельнулся.

– Палец себе отрежу! – пригрозила ему.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Я ответила на него ещё до того, как ты спросил! – не согласилась я.

– Это всё – это что вообще? – он обвёл взглядом бедлам в ванной.

Полюбоваться действительно было чем: на полу кучкой валялось испачканное вином и солёной водой исподнее, моё и Тео, повсюду неровные лужицы содержимого ванны, а в ней самой соляные россыпи. И ещё я в сорочке задом наперёд, босая, растрёпанная и готовая свалить к себе в Мухосранск, ой, то есть Сарайск.

Да, богатый простор для воображения.

– Мы делали мёртвую ванну. Это был эксперимент, – приоткрыла я завесу тайны.

– Ванну? С наследным принцем Галлии?

– Именно! Искупаться, правда, так и не получилось. Соль не растворилась. Мы растоптали только половину. Но летом Тео позвал нас на Мёртвое озеро, в котором можно сидеть на воде, потому что она такая солёная, что там невозможно утонуть! Представляешь?

Гедеон смотрел на меня с каким-то горьким отчаянием.

«Сваливаем. Этот чистоплюй нам не верит», – подстрекнула меня Вторая и, признаться, я была на грани.

Вот, уйду и стану музой какому-нибудь Зарницыну.

Не тут-то было. В проходе появилось третье действующее лицо:

– Пустите отлить. Сейчас лопну... – пробурчал сонный и всё ещё пьяный Тео.

Мы с Гедеоном вымелись, хотя я едва переставляла ноги в полусогнутом состоянии, вспомнила горбатые времена.

Мой жених тут же куда-то ускакал. Судя по хлопнувшей двери, он покинул номер. И чего вообще приходил? Развлекался бы себе... Видимо, суеты навести захотелось.

Я легла на край кровати, молясь Гове, чтобы тошнота отступила.

Пло-о-охо...

Меня словно качало на волнах: то уплываю в дрёму, то выныриваю в тошноту.

– Жу? – усталый голос Гедеона выдернул меня из подобия сна.

– М-м-м... Кыш!

– Выпей. Это от тошноты.

Сим-салабим! Мой организм ожил, воспрял духом! Да ради лекарства я готова стометровку пробежать! Лишь бы помогло.

Пресная травянистая жижа успокоила жжение в пищеводе и желудке. Стало лучше с первой минуты.

– Спасибо. Что это за зелье?

– Тебе лучше не знать, – ответил Гедеон.

– Злишься, да?

– Злюсь. Мне не нравится перспектива роднения наших семей. Кажется, что всё это гадкий заговор, – я не пристала к слову, а зря. Позже мне эти слова ещё встанут костью в горле и стрелой в... пусть будет в сердце.

– А нам было весело. Знаешь, такое ощущение, что обрела родственную душу. И мне нисколько не стыдно за прекрасный вечер, что мы провели с Тео.

Герой моего рассказа, по шею запахнувшись в белый гостиничный халат, нарисовался в спальне.

– Прошу прощения за непотребный вид, – глухо произнёс он.

– Вам лучше вернуться в свой номер, принц Старз, – ну, очень сердито бросил ему Гедеон.

– Да. Сейчас оденусь... Я понимаю, что скомпрометировал вашу невесту, и приношу глубочайшие извинения, но, уверяю, наше общение было исключительно дружеским.

– Отныне пусть оно останется в прошлом, – не пожалел принца мой пока ещё жених.

– Это с какой стати? – взвилась я. Мне уже достаточно полегчало, чтобы поднять бучу.

– Если я так говорю, значит, у меня есть на то веские основания, – ответил Гедеон.

– Поясни?

Он показал взглядом на дверь гостиной, куда ушёл Тео, чтобы переодеться.

– Я обо всём расскажу тебе наедине.

Спустя пару минут я узнала, почему Гедеон примчался в гостиницу посреди ночи: