После моего, гм… чудесного воскрешения, ощущения стали другими. Теперь я чувствую все иначе и знаю точно, что жизнь в моем случае, передается от отца к сыну. Причем буквально, через прикосновение. Подобно тому, как ваше умение летать передается детям от матери. Я четко ощущаю, как эта жизненная сила струится во мне, и жаждет найти выход. Теперь, я могу это контролировать и даже делиться.

В доказательства своим словам, Арон коснулся руки Сольвейг, и лица присутствующих на несколько мгновений озарились неярким теплым светом, исходящим от нее.

– Удивительно…. Это мы и хотели узнать.

Король встал, оперся о спинку массивного стула, на котором сидела королева, словно получая таким образом ее одобрение и поддержку.

– За этим столом собрались семь чистокровных дев, и ни одна из них за сотни лет ни принесла потомства. Чистокровных представителей нашей расы можно пересчитать, пожалуй, по пальцам, в этом то и проблема. Мы вымираем, как ни прискорбно это сознавать. Однако, с твоим появлением здесь, и в свете последних событий, у нас с королевой Гудой, появилась робкая надежда. Поверь, мы долго все обсуждали. Взвесили все риски, которые безусловно есть. Обсудили со старейшинами. Спросили разрешения у твоей матери. Поговорил с каждой из дочерей….

– Основательно подготовились… – заметил Арон.

Ангус кивнул многозначительно и продолжил:

– В общем, нам нужно здоровое потомство. Свежая кровь в жилах народа.

Арона вдруг резко дошло к чему вся эта тирада об истории народа и его свободных нравах. Ангус собрался духом и, наконец это произнес:

– Ты понял абсолютно правильно. Я прошу тебя возлежать с каждой из моих дочерей, Арон.

Королева расслабилась и выдохнула облегченно, словно сбросив груз с плеч. Арон неожиданно для себя покраснел. В груди похолодело, пульс застучал в висках. Он снова встал и преодолевая смущение, взглянул на сестер. В лице каждой из них он находил то решимость, то смущение, то нескрываемый интерес. Старшая из сестер была холодна, но и она не пошла против воли родителей. Последней, он повернулся к Сольвейг. Она взяла его за руку, и тихонько прошептала:

– Не торопись с ответом. Думай холодной головой, а не горячим сердцем.

Арон опустился обратно на стул, не до конца веря в реальность происходящего.

– Положим, я согласен, – подумал он вслух – Но… как вы себе это представляете?

– Не переживай, – вступила королева мать. – У тебя есть время.

Она перегнулась через стол и взяла его за руку. От ее прикосновения Арон вздрогнул. Гуда с улыбкой посмотрела в его глаза и предложила:

– Проведи время с каждой из них. Узнай получше. Поверь все случится само собой. Ты смог растопить сердце Сольвейг, победить смерть…. Не уж то не справишься?

Арон несколько успокоился от ее слов. Он оказался в совершенно дурацкой ситуации. Но вместе с тем, было в ней и рациональное зерно. Каждая из дочерей была красива, кроме того, являлась наследницей трона. Вступая с ними в отношения такого рода, он как бы создаст для себя задел на будущее. Опять же, хоть и на половину, но это тоже его народ. И было бы свинством проявить равнодушие. Раньше, он и мечтать не мог о подобном предложении, но теперь мысли его были все больше о Сольвейг. Сестры ее несомненно прекрасны, каждая по-своему. Но каждая несет в себе особый мир с его гармонией и безумием. Отнестись к этому просто, опуская условности? Да черта с два! Легче сказать, чем сделать.

– Тяни время – настойчиво проговорил тихий голос Эсхила. – Я просчитал различные ситуации. Определенные риски есть, но, есть и весьма заманчивые перспективы. Ты ничего не теряешь, но я бы на твоем месте подумал.

– Хорошо, – вдруг ответил Арон совершенно спокойным голосом. – Все предельно ясно. Я не хотел бы оскорбить вас, ваши величества и тем более ваших дочерей. Но, могу я дать ответ утром, на свежую голову? Поговорить с Сольвейг наедине?

– Конечно! – обрадовалась королева мать. – Не спеши, подумай.

Покончив с делами, ко всеобщему облегчению, королева приказала подать ужин. Суетливые слуги проворно сервировали стол, и подали аппетитно дымящуюся пищу. Нельзя сказать, что питалась королевская семья одними деликатесами. Напротив, преобладали блюда простые всем известные, но тем не менее, искусно приготовленные и поданные. Ужин был относительно легким. Из нескольких блюд. Покончив с трапезой быстрее всех, король с королевой поспешили откланяться. Когда слуги убрали все лишнее, оставив лишь десерты, никто больше не встал из-за стола. Восемь чистокровных валькирий остались с кузнецом наедине. И, пожалуй, только одной из них он мог бы доверять. Семеро остальных, мягко говоря, вызывали опасения. Девы расслабились, когда их родители ушли, и теперь характер каждой из них стал проявляться куда заметнее. Кто-то принялся ковырять в зубах. Кто-то раскачиваться на стуле. Кто-то просто безучастно смотрел в потолок.

За спиной негромко хлопнула дверь. Арон обернулся. С обычным спокойствием на лице, Уна проплыла расслабленной походкой через зал. Остановившись за спиной, она по повисла на его шее и поцеловав в щеку, шепнула на ушко:

– Ну как тут у вас?

– Пришла проведать? Великодушно, с твоей стороны, –тихо съязвил он.

–Ну что ты, это же все во благо.

Заметив на себе вопросительные взгляды, Уна выпрямилась, и вежливо пояснила:

– Не беспокойтесь барышни, я в этой затее не участвую. В другой раз я бы с удовольствием, но… обстоятельства немножко иные. Этот хмурый, но очень милый юноша, если кто не знает – мой сын.

– Да ладно!? – воскликнула старшая из сестер.

– Правда, правда, без шуток. А потому, зная ваши порочные наклонности, хочу чисто символически предостеречь: мальчик дорог мне как есть, с руками, ногами и головой. Ну и всем, что у него там прилагается.

– Ну что ты, как можно… – драматично возмутилась Аделина. – Отец дал нам четкие указания на этот счет. Сей кладезь жизни мы на руках носить готовы. Дело за малым, узнать какой у юноши план.

Арон придвинулся к Сольвейг и еще раз уточнил:

– Ты действительно этого хочешь?

– Шутишь? Я это предложила!

– Зачем?!

– Я, все-таки, благородных кровей, и пекусь о своем народе. А еще, я искренне желаю моим милым, любимым сестрам испытать все прелести материнства.

На словах «все» и «испытать», Сольвейг сделала особый акцент. А потом уже шепотом добавила:

– Пусть эти надменные суки огребут по полной, хотя бы разок в жизни.

– Я тебя понял, – не без улыбки, согласился он. Сольвейг все же не сильно изменилась.

Уна, которая отлично слышала разговор, всем своим видом проявляла солидарность. По крайней мере, его суженая с его же матерью на одной волне. Хотя, это