Удирающие рыцари не могли уйти от татар в тяжелых доспехах, на уставших конях. Они растянулись, дробились на группы, а степняки наседали на пятки. Гнали до Днепра, загоняли в реку, рубили, пленяли. Такого успеха ордынцы не одерживали со времен Батыя. Две трети армии Витовта навсегда остались лежать в окрестностях Ворсклы. Одних князей погибло больше 20, в том числе Глеб Смоленский, Михаил и Дмитрий Волынские, Иван Киевский, польский полководец Спитко Краковский. Среди убитых оказались и герои Куликовской битвы Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский.

Те, кому посчастливилось спастись, разносили панику по всей Литве. Что ж, Едигей и на этом сыграл. Вышел к стенам Киева, и город не посмел сопротивляться, заплатил 3 тыс. руб. выкупа, признал над собой власть хана и принял баскака. А потом Темир-Кутлуг и его советник распустили воинов загонами по литовским краям, население было деморализовано, и татары разграбили Правобережье Днепра вплоть до Луцка. Такова была судьба проигравших.

Тохтамыш, проявивший себя столь позорно, не рискнул больше появиться в Литве. Он подался в противоположную сторону, в Сибирь. Вся Орда славила Темир-Кутлуга. Вот это хан! Участники войны везли по домам возы дорогих доспехов, оружия, пересчитывали отрубленные с чьих-то пальцев перстни, содранные с убитых золотые цепи и кресты. В Кафу вели бесконечные колонны пленных. Темир-Кутлуг размечтался, что наконец-то он станет полновластным царем. Опека Едигея давно раздражала хана, он дал понять, что может и сам принимать решения. Но… эмир полагал иначе. Темир-Кутлуг скоропостижно умер, а на престол Едигей возвел его малолетнего брата Шадибека. Этот не будет задирать нос и самовольничать. Такова была судьба победителя.

Московская Русь не участвовала в войне, но получилось так, что главный выигрыш достался на ее долю! Она уцелела! А обе державы, грозившие стереть ее с лица земли, растеряли свои силы. Кто помог Руси? Кто помог, когда у нее оставалась единственная возможность – молиться? Впрочем, солидный выигрыш сумел обеспечить себе и один из рядовых ратников, бившихся с татарами на Ворскле. Когда погибала литовская рать, и настигающие ордынцы сносили головы князьям, боярам, рыцарям, рядом с Витовтом очутился казак Алекса по прозвищу Мамай. Кликнул заворачивать в лес, ускакали не пойми куда, в непролазную чащу. Государь был спасен, но они заблудились. Три дня казак водил Витовта по зарослям и буреломам. Литовец изнемогал от усталости, шатался от голода. Наконец, он догадался пообещать проводнику поистине щедрую награду, город Глинск и княжеский титул. Хитрый Алекса-Мамай сразу же нашел дорогу. А тем самым положил начало княжескому роду Глинских…

Главные враги расшибли себе лбы, а с мелкими великий князь и сам справился. Для обороны границ он привлекал братьев: Андрею Можайскому досталось западное направление, Константину Угличскому – северо-западное. Юрий Звенигородский владел заволжским Галичем, и ему, соответственно, выпало восточное. Сейчас государь поручил ему наказать Камскую Болгарию за набег Эйтяка на Нижний Новгород. Юрий с московским войском обрушился на соседей. Болгары и татары не осмелились выйти на битву, засели по городам, но князь был решительным, по очереди взял на щит Биляр, Жукотин, Казань, Кременчуг. Лишь через три месяца, нагрузившись сказочной добычей, рать повернула по домам.

А организатору набега, нижегородскому князю Семену, больше было некуда податься. Он превратился в обычного разбойника, примкнул к мелким татарским шайкам, отиравшимся возле границ и промышлявшим грабежами. Но правительство не теряло его из вида. Отслеживали, где появляется князь, вычислили район, где он действует. Заслали людей и разузнали, что в одном из мордовских селений Семен держит жену и детей. Туда отправили отряд, захватили его семью, и Семен сдался. Василий Дмитриевич помиловал его, возвратил близких. Князь целовал крест больше не выступать против государя, и ему позволили самому выбрать место жительства. Семен выбрал Вятку. Эта вольная республика жила почти независимо от Москвы, но Василий I поверил князю, согласился. Клятву Семен сдержал, доживал век у домашнего очага, в храмах Божьих.

Хотя его брат Василий Кирдяпа так и не смирился. Сидел у себя в Городце, государя игнорировал. Сносился с Сараем, мечтал – если бы кто-нибудь сокрушил великого князя, и он бы вернулся в Нижний Новгород, в Суздаль! В таком же духе воспитывал сыновей. Василий I не трогал его, Городец для него был не опасен. Но и терпел этот гнойничок лишь до поры до времени. Через некоторое время Кирдяпа преставился, а его дети вздумали вести себя, как отец. Они и не подумали обратиться к государю, чтобы утвердил за ними удел, принести присягу. Тогда Василий Дмитриевич просто занял Городец. Последний осколок Суздальско-Нижегородского княжества присоединился к Москве.

Другой очаг вражды, Тверь, погряз в собственных раздорах. На старости лет князь Михаил разболелся, умилился душой, ничто земное ему уже было не нужно. Устроил пир для нищих и убогих, просил подданных благословить его в последний путь. Постригся в монахи и отошел в мир иной. А его наследник Иван тут же поссорился с братьями и племянниками. Он был женат на сестре Витовта, но сейчас на шурина надеяться не приходилось. Иван погнал послов в другую сторону, в Орду. Выхлопотал у хана Шадибека ярлык на «все Тверское княжение». Размахивая ярлыком, принялся отбирать уделы у родственников, захватил Кашин, взял в плен брата Василия. Обиженные метнулись в Москву, и великий князь заступился. А за Ивана-то заступиться было некому. Хочешь или не хочешь, пришлось считаться с требованиями Василия, мириться с родней.

Олега Рязанского разгром Витовта окрылил. Он решил, что настала пора отбирать у Литвы русские земли. У него по-прежнему жили смоленский князь Юрий с братом Владимиром, их слуги снова поехали на родину, обнадеживали народ скорым освобождением. Но для этого требовались заручиться поддержкой Москвы. Витовт пронюхал, что рязанцы начали переговоры с Василием Дмитриевичем, крайне встревожился. Слал посольства, заваливал подарками, изъявлял самые горячие чувства.

Но цену его словам уже знали. Великий князь больше не останавливал рязанцев и смолян, даже закрепил дружбу с ними. Сыграли две свадьбы. Герой похода на болгар Юрий Звениргородский женился на дочке Юрия Смоленского, а внучку Олега Рязанского выдали за сына Владимира Храброго. Но сам Василий Дмитриевич даже сейчас не хотел воевать с тестем. Он строил собственные расчеты. Витовт ослаблен, если Олег дополнительно вразумит его, это будет полезно.

Литовские государь будет и в самом деле нуждаться в союзе с зятем, обратится к нему. Но союз станет равноправным, и Москве он очень пригодится – против Орды.

В 1401 г. войско рязанцев и князей-эмигрантов вступило на Смоленщину. Население встретило их восторженно. За шесть лет оккупации оно нахлебалось лиха – крестьян литовцы перевели в крепостное состояние, в городах появились евреи, подминая торговлю. Люди вооружались чем попало, присоединялись к русским князьям. Но… выяснилось, что местным боярам литовские порядки пришлись по вкусу. Они-то превратились в панов, получали крепостных в неограниченное пользование. Знать заперлась в Смоленске, намеревалась сражаться. Ей не позволили. Простонародье взбунтовалось и впустило русских. Олег Иванович и Юрий Святославович не пощадили изменников. Головы литовского наместника и помогавших ему бояр покатились на плахе.