Местные обходили двоих разгорячившихся юнцов стороной, погруженные в свои повседневные заботы. Никому не было дела до них. Яростные крики и обнаженное оружие не привлекало любопытных взглядов. По большому счету всем было безразлично, убьют парни друг друга или нет. Людям не хватало ни сил, ни времени встревать в чужие споры. Они видели перед собой двух мальчишек, христианина и мусульманина, яростно спорящих о событии, уже отошедшем в прошлое.

– Этот нож, – яростно продолжил Хасан, – был сделан в Халебе, и это лучший клинок на свете!

– А этот кинжал изготовлен из лучшей стали, которую только можно купить, в месте, именуемом Толедо, в земле, называемой Иберия.

– Ха, Иберией давно правят мавры!

– Не всей. И их скоро заставят оттуда убраться!

– Скажешь тоже!

– Так я и сказал.

Юноши какое-то время стояли друг против друга, кипя от злости, и Эндрю, помедлив, убрал кинжал в ножны. Хасан сделал то же самое. Пламя гнева угасло. Смущенные, они сначала посмотрели друг на друга, затем отвели глаза. Наконец Хасан снова заговорил:

– Я хотел сделать тебе еще один подарок.

– Прошу тебя, не говори этого, – поспешно отозвался Эндрю, чувствуя себя еще более неловко, – поскольку мне нечего вручить тебе в ответ – хотя я надеюсь отыскать подходящий подарок в будущем.

– Я уже его приготовил. Сам поймал, когда он был детенышем, и обучил. Пойдешь со мной? Он в одном из переходов.

Несмотря на недавнюю ссору, которая никогда не переросла бы в кровопролитие, Эндрю ни на миг не усомнился в том, что ему нечего опасаться со стороны Хасана: друг не причинит ему вреда. Он не боялся, что его могут убить в подворотне или похитить. Многие решили бы: «А, этот мальчишка хочет заманить меня в ловушку и избить, а то и убить, потому что я нелестно отозвался о его герое», но только не Эндрю. И с его стороны это не глупость, он совершенно уверен, что Хасан не питает к нему злобы и ненависти. Может, юный араб и ненавидел англичан, его сородичей, но не лично Эндрю из Крессинга. Их взаимопонимание было просто непостижимым и проистекало из сходства двух душ.

– Ладно. Идем.

По пути к переулку они миновали пожилую нищенку, жалобно попросившую милостыню. Хасан дал ей серебряную монетку. Одна из заповедей мусульман гласила, что нужно обращаться с нищими с уважением и проявлять щедрость к ним. Затем старуха вцепилась в одежду Эндрю и, заставив его остановиться, произнесла:

– Я умею предсказывать судьбу! Ты желаешь узнать свое будущее?

– Свое будущее я и так знаю, – отозвался Эндрю. – А ты, Хасан? Не хочешь узнать о своем будущем?

– Не о своем. Меня больше интересует будущее Саладина.

– Саладин, – произнесла прорицательница, – будет править всей Аравией и выгонит неверных прочь из страны.

Эндрю не стал озвучивать мелькнувшую мысль: «Конечно, что еще ты можешь сказать, принадлежа к его народу?» Вместо этого он спросил:

– А как насчет битвы при Монжигаре? Кто победил, предсказательница?

– Как же, король Балдуин, Прокаженный, разумеется!

Эндрю был искренне удивлен, услышав, что местная гадалка говорит правду о сражении. Хасан мрачно покосился на женщину, но Эндрю произнес:

– Ты должен выбрать что-то одно. Если она говорит правду о будущем, тебе придется признать, что она права и насчет прошлого.

Хасан глубоко вздохнул и неохотно признал:

– Вообще-то в народе ходят слухи о том, что Айюбиды проиграли битву, а победили рыцари, которых ты так почитаешь. Но запомни ее слова. Саладин в конце концов победит. И ты вернешься домой, Эндрю.

– Возможно, к тому времени я уже буду рад вернуться.

Они рука об руку вошли в переулок. Хасан был готов в любой момент броситься на защиту своего христианского друга. В переулках Иерусалима, как и любого другого города, хватало сомнительных типов и бродяг, и местные нередко чувствовали себя в большей безопасности там, нежели чужеземцы. Предложив Эндрю руку, Хасан показал, что они будут вместе сражаться против общего врага, если таковой появится.

Эндрю не знал, куда друг ведет его, запутавшись в лабиринте узких улочек и извилистых переходов, пока они не подошли к толстой, подбитой гвоздями двери, которую юноша спокойно распахнул и вошел внутрь. За ней скрывался небольшой двор из тех, что вечно удивляют гостей – с фонтаном, небольшими бассейнами, ровными рядами кустов и резными арками. Хасан поздоровался с людьми, собравшимися у фонтана, но не стал никому объяснять, почему привел сюда чужака.

– Я должен перед уходом нанести визит твоим родителям и брату, – произнес Эндрю. – Мне можно будет это сделать?

– Разумеется, но сначала я должен показать тебе мой подарок, потому что нетерпение жжет мне душу!

Молодой араб явно был взволнован.

На дальней стороне двора виднелся проем окна, закрытого занавеской. Хасан подошел к нему и отдернул ткань, за которой оказался прекрасный сокол в просторной клетке. Хищник повернул голову на свет и пристально уставился на Эндрю. Юного оруженосца охватило то же самое чувство, что и раньше, когда он впервые увидел девушку с прекрасными карими глазами. Восхищение.

– Какое прекрасное создание! И он действительно мой? Это твой подарок?

– Да, Эндрю, это балобан. Ты знаешь, что это за птицы? Лучшие охотничьи соколы в мире!

Эндрю подумал о сапсанах и тетеревятниках, с которыми охотились в Англии, но благоразумно прикусил язык.

– Эндрю, я думал о тебе, когда выращивал и обучал его. Я знал, что он тебе понравится. Оставь его себе. Из него получится отличный охотник, как и из всех балобанов. Он кидается вниз, как падающая звезда, и всегда приносит добычу. Давай выедем в пустыню, и ты сам увидишь, я тебе покажу…

Вся жизнь Эндрю была так или иначе связана с птицами, особенно хищными, вроде этого сокола. Сипуха, про мчавшаяся по окраине леса, как-то раз спасла ему жизнь – как раз перед встречей с двумя мертвецами. Другие хищные птицы не раз выручали его, когда он еще был маленьким мальчиком, которого постоянно задирали и обижали другие. Он считал, что это каким-то образом связано с его крестными родителями, чародеем и его женой. Вот и сейчас, когда Эндрю вгляделся в глаза сокола, между ними проскочила искра понимания. Эта взаимная симпатия между человеком и птицей не походила на колдовство, но вместе с тем казалась очень странной и непонятной.

Эндрю протянул руку и открыл клетку.

Хасан предостерегающе шагнул вперед:

– Эндрю, будь осторожен, это все-таки дикое создание. То есть меня сокол, конечно, знает, но…

Птица выпорхнула из клетки и как ни в чем не бывало опустилась на запястье нового хозяина, легонько сжав руку острыми когтями.

Хасан был поражен.

– Как это понимать? Птица ведь не знает тебя. Когда мой брат попытался взять его на руку… В общем, ему здорово досталось. Следы от когтей до сих пор не сошли.