Тролль, подхватив Розу под локоть, потащил ее прочь – при этом Митеньку кухарка волокла с собой за шиворот, а тот только молчал, вытирая нос рукавом.

Марик тем временем расплылся в улыбке, чуть ли не сделав реверанс перед высоким вампиром.

– Марибор Уткин, – представился упырь. – Я твой фанат, Алекс, у меня на стене плакат с твоей фотографией. И еще я часто возлагаю цветы к твоему памятнику… А расскажи, чем ты кормишь водяных, чтобы они были такие злые? А как ты открыл парадокс с ботинками? А как ты ходишь в янве? А как ты вычислил шкалу обозления преподов?

Вопросе на пятнадцатом вампир снял темные очки и уставился на Марика, как взрослая и сытая акула критически посмотрела бы на нахального надоедливого головастика.

– Смотри! Сам Дракула Цепеш! – вдруг гаркнул он, показав Марику за спину.

Упырь, икнув от восторга, обернулся, а Алекс сделал шаг в сторону, пропал на секунду и появился снова, немного поблекший.

«Ушел в янв», – догадалась Влада, поскольку Марик, когда повернулся обратно, озадаченно завертел головой, но вампира не видел в упор, хотя тот стоял прямо перед ним, даже скинул капюшон плаща. Упырь, совершенно сбитый с толку, видимо, решил, что Алекс сбежал, и кинулся в толпу, где мелькнул похожий плащ.

Влада тем временем с любопытством рассматривала знаменитого выпускника МУНа, при одном упоминании имени которого деканат вставал на уши, а Мрачнюк начинал плеваться и шипеть, как забытый на плите чайник.

Алекс Муранов был очень отдаленно похож на своего младшего брата, разве что в его глазах светились знакомые озорные искорки, да нос был с такой же гордой горбинкой. Он тоже был красив, хотя совсем не так, как Гильс, от одной улыбки которого Влада забывала обо всем на свете.

Алекс напоминал молодых людей из рекламы зубной пасты – красиво подстриженные темные волосы, белозубая улыбка, очень уверенный вид городского пижона. Только разве что кожаная видавшая виды куртка с заклепками, которая выглядывала из-под плаща, да металлическая серьга в виде оскаленного черепа, которая болталась у него в ухе, напоминали о его прошлой славе легендарного хулигана.

Заметив, что Влада разглядывает его, вампир в свою очередь смерил ее глазами, задержав взгляд, конечно же, на волосах, а затем на колене с повязкой. Потом он поднял глаза и снова встретился глазами с Владой. Очевидно, до него не сразу дошло, что девчонка его видит. Влада же смотрела на вампира, чувствуя в глазах холод, как бывало каждый раз, когда она смотрела в глаза нелюдю в янве.

– Ты чего меня рассматриваешь? – наконец спросила она, первой нарушив молчание.

– Не понял, – Алекс удивленно нахмурился. – Ты что – меня видишь?

– Ага, янв отменили. Ты не знал? – кивнула Влада, лукаво улыбаясь. Было приятно ввести в заблуждение вампира, который обычно сам проделывал это со всеми окружающими.

– Та-а-ак, – Алекс нахмурился еще сильнее. – Шутим, значит. Янв не электричка, чтобы его отменять. Как тебя звать-то? Откуда ЭТО на коленке, а?

– Я Влада. А повязку мне Гильс завязал.

– Фамилия, – потребовал Алекс, выйдя из янва и подойдя к Владе вплотную.

– Ну, Огнева… хотя правильнее, наверное, Венго, а что?

– Огнева… Венго? Знакомое что-то… О, черт… Это не из той семьи ванхельсингов, которая воевала с Тьмой?!

Когда Влада утвердительно кивнула, Алекс сначала сказал что-то на незнакомом языке, а потом уже на русском. Это было то, что называлось «неприличными словами, которые нельзя произносить ни в коем случае». Хотя, наверное, этому вампиру все было можно.

– Вот братец отчебучил!.. Внучка Венго, которого мы проходили на первом курсе еще! Черт!!! А девчонка прикалывается еще, мол, янву крышка! Тысяча сущей!

Влада молчала и ждала, пока Муранов успокоится.

А что еще можно было сказать вампиру, который внезапно обнаружил, что ты его видишь в его заповедном от людей пространстве, и теперь ругался как сапожник?

– А разве это тебя как-то… – Влада запнулась. Сказать знаменитому брату Гильса «разве это тебя как-то касается» было грубовато.

– Касается, еще как касается, – вздохнул Алекс Муранов, будто угадав ее мысли. – Всей нашей семьи касается. Сколько тебе лет?

– Пятнадцать… будет.

– М-да, четырнадцать, значит… – Вампир, склонив голову, внимательно рассматривал волосы Влады. – Братишка попался на экзотику. Моя Дашуля выглядит попроще, хотя разговаривает гораздо больше.

– Твоя Дашуля?

– Только не говори, что вы не проходили по вампирологии отношения вампиров с людьми, ладно? Моя Дашуля в Москве живет. Постоянно мотаюсь туда улаживать ее неприятности. То машину разобьет, то сумку потеряет, то из института вылетит. И Гильс тоже вляпался, я уже вижу…

Алекс не успел закончить фразу – его кто-то дернул за рукав.

– Ребят, вы из МУНа? – затараторил какой-то мальчишка с лицом, раскрашенным под вампира. Его подведенные черным глаза светились уже знакомым мутно-серым светом «Яркона», а на футболке ярко переливалась золотая нашивка – «ТЕМНЫЙ УНИВЕР». – Как к вам попасть?! Просился столько раз – не берут! Помогите, а?

– Видишь во-о-он того дяденьку в красном шарфе? – Повертев головой, Алекс указал на Людвига Батори, который мелькнул на верхних ярусах. – Вот к нему надо, он тебе поможет. Он самый главный ректор МУНа. Десяток-другой литров твоей крови, и ты в нашем универе… Усек?

– Крови? Спасибо, друг, – выдохнул мальчишка, отпуская рукав плаща Алекса и исчезнув в толпе.

– Всегда пжалста, – ухмыльнулся вампир, снова надевая темные очки и возвращая на место капюшон. – Так, – он повернулся к Владе. – Идем-ка проверим, все ли у Гильса на месте после такой кровавой бани.

– А разве можно?

– Нужно, – фыркнул Алекс, глянув на нее поверх темных очков. – Пшли.

Несколько минут они продирались через толпу, которая расступалась перед Алексом, как лед перед носом ледокола, потом спустились по ступенькам в самый низ Кратера, обогнули арену, в которой шли бои, – земля там была вспахана, наверное, на метр в глубину. У входа в тоннель толпились девчонки, пытаясь отодвинуть гоблина-охранника в сторону, а тот, сохраняя на широченной физиономии невозмутимое выражение, бубнил басом что-то о приличиях и мужских раздевалках.

Алекс кинул гоблину какую-то фразу на незнакомом языке, и тот посторонился, пропуская их с Владой внутрь тоннеля.

В узком ходе было пусто и темно, пахло сыростью, а по каменным скальным стенам что-то деловито бегало, держа в зубах и лапках записки, салфетки и флажки. Дверь, на которой мелькнул какой-то нарисованный знак, оказалась за поворотом, и, разумеется, Алекс пнул ее ногой и вошел без стука.