Очень немного обнаруживалось людей, кто испытал бы сожаление, пусть формальное, случись что-либо с четырьмя чужаками. И, разумеется, одни лишь Сомс с Гейл испытывали искреннюю симпатию к ребятам и тревогу за их судьбу.

Вся компания довольно быстро вернулась на спрятанную в горах базу. Сомса по-прежнему одолевали мрачные предчувствия. Необходимо было связаться с теми двумя физиками, которые видели детей и знали об их приборах и научных достижениях, еще до того, как поднялась волна вражды и недоверия.

Гонка вооружений в мире начала замедлять обороты, несмотря на всеобщий страх и агрессивность. Ни одна нация не могла решиться произвести даже учебную атаку на модель Перл-Харбора, ибо всегда существовала опасность, что Штаты узнают об этом.

Капитан Моггз непрерывно курсировала между восточным побережьем и секретной ракетной базой, куда вернули детей. Она информировала Сомса о том, что у детей изъяли пояса. Один из поясов разобрали, вскрыли круглые и квадратные медальоны и начали изучать. Один из элементов, без сомнения, содержал в себе устройство для сенсорной связи. Аппарат можно было включать и выключать. Он состоял из пары кусочков металла причудливой формы. И только. При попытках воспроизвести такие кусочки ничего не происходило. В других медальонах содержались устройства непонятного назначения. В одном была деталь, которая постоянно двигалась. Никто не понимал, для чего она служит.

— Мы дикари, — сурово изрек Сомс. — Попади цивилизованный человек к аборигенам, что они сделают с его часами? Или шариковой ручкой? Или носовым платком? Коль скоро им неизвестна сама идея отсчета времени, или письма, или гигиены — все эти предметы для них так же бессмысленны, как, скажем, чековая книжка или блокнот! Как же мы сможем выяснить назначение предметов, которыми ребята пользовались у себя дома? Это же полная бессмыслица!

— Мы скоро выясним все, что необходимо! — авторитетно заявила капитан Моггз. — Прямо сейчас ученые работают над загадкой телепатического устройства. Идею будут развивать, и впоследствии — хотя пока это очень большой секрет! — мы сможем постоянно получать информацию обо всех новых видах оружия за рубежом. И перестанем опасаться нападения, ведь мы сумеем правильно оценить все военные ситуации в мире!

— Послушайте! — раздраженно бросил Сомс. — У меня низшая форма секретности. Вы сами так сказали. Такая информация не для моих ушей! Что с Гейл и как себя чувствуют дети?

— Гейл встревожена, — сообщила капитан Моггз. — Дети тоже нервничают больше обычного. Гейл считает, что малышка Мал теряет вес. Ход больше не тот добрый малый. Зани выглядит бледной. А Фран…

— Что с ним?

— Он в бешенстве! — сказала Моггз. — Но все они усиленно занимаются английским. Теперь их не забрасывают вопросами. Ситуация такова, что сейчас единственная информация, которую хотят получить от детей, слишком уж неприятная. Это касается вооружения.

— О черт! — прошипел Сомс. — Эти устройства вовсе не для телепатической связи! Они не передают мыслей! Они только для обмена сенсорной информацией. И вообще: нет никакой опасности, даже если дети обнаружат что-нибудь. Что бы они стали делать с военной информацией, получи они эти сведения?

Капитан Моггз приняла загадочный вид. Она вышла из комнаты, а Сомс вновь вернулся к мрачным мыслям: ну и кашу он заварил! Снова и снова он не мог придумать, как иначе нужно было поступить, вместо того чтобы разрушать сигнальное устройство во льдах Антарктики. И все же оставался недовольным последствиями собственных действий.

Ему удалось связаться с физиками, которые прежде прилетали на базу в Скалистых горах. У них обнаружились последователи, пожелавшие испытать состояние чужестранцев, пытающихся сделать нечто подобное своим приборам из подручных материалов, действующее немного по-другому. На первый взгляд, это казалось самообманом, но, как ни странно, мобилизовало головы на решение задач. Ученый всегда сделает попытку применить полученные знания и навыки на практике, даже если знаний пока не хватает. Например, достаточно было сообщить об ограничениях при производстве того или иного устройства, чтобы научная мысль заработала в нужном направлении, стремясь эти ограничения обойти.

Появились совершенно новые устройства. Ученые торжествовали. Они предвкушали начало новой эры в науке и технике, когда смогут создавать невиданные прежде вещи, и “игрушки”, привезенные детьми, останутся далеко позади. Но оказалось, что “игрушками” воспользоваться невозможно. Их существование нельзя было обнаруживать. Правительство Соединенных Штатов настаивало на этом. Поэтому пока оставалось непонятным, как смогут применяться новые приборы, если таковые удастся создать.

Неприязнь к Америке продолжала расти. Антиамериканские настроения перерастали в активные действия.

И тут случилось непредвиденное… Исчез Фран. Он будто растаял в воздухе. Только что находился в селении на базе в Скалистых горах. И вот его уже нет. Три электрифицированных линии заграждения защищали территорию от вторжений, везде были наблюдательные посты. Но Фран исчез так, как будто его не существовало прежде. Невозможно было предположить, что он мог убежать. Его запас английских слов был все еще очень ограничен. О современной Америке он почти ничего не знал. Ему негде было спрятаться и нечем питаться. С другой стороны, столь же невероятно было представить, будто его могли похитить с охраняемой базы. Но куда он все-таки подевался?..

Сомс вылетел на базу. Он сейчас был не в фаворе, поскольку именно он отвечал за наличие детей на месте. Если бы кто-нибудь мог представить, что произошло бы, разреши он тогда отправить сигнал… Но сейчас он стал козлом отпущения. И, следовательно, доверие к нему существенно снизилось. К счастью, Сомса поддержали несколько ученых, активно работавших над новым проектом, связанным с “детскими игрушками”. Поэтому самолет быстро доставил его на базу.

Ученый сразу заметил, как изменилась сама атмосфера в горном селении. Маскирующие кусты на тележках были водворены на места еще до того, как самолет выпустил шасси. Склон холма ощетинился противовоздушными установками. Как только Сомс покинул самолет, несколько военных немедленно окружили его на предмет проверки документов. Процедуры службы безопасности и прежде были основательными, но сейчас ужесточились.

Везде и всюду ощущались напряжение и нервозность. Все места, связанные с секретностью, тщательно проверялись, даже если человек работал там уже много лет. На базе, — а ее как бы вообще не существовало на свете, — стресс достиг пика.

Сомсу никогда не удавалось увидеть больше, чем взлетно-посадочную полосу, пещеру ангара и туннели, ведущие к жилищам, а также трехсотфутовую шахту, выходящую непосредственно в селение. И теперь он не увидел ничего сверх этого. Охранник довел его до коттеджа, подождал, пока Сомс был внутри, а потом вновь сопровождал его.

Главное здание базы пустовало. Охранник вошел туда и остался, в то время как Сомс отправился к отдаленной группе строений. Ученый прилетел, когда солнце садилось. Процедуры по проверке документов и посещение жилья заняло некоторое время, и уже наступила ночь. В окнах горел свет, но людей нигде не было видно. Селение напоминало декорацию к спектаклю. Здесь теперь находилась только Гейл с детьми. Другие, включая семью сержанта, удалились. Сомс осознал, что, хотя Гейл и дети были единственными обитателями, они не оставались без охраны и наблюдения. Зато никакой компании для них не было. Маленькую группку фактически изолировали, но на самом деле теперь они еще меньше оставались одни, чем прежде.