Сиплый опять ринулся защищать подругу, но уткнулся носом в пистолет Бондарева. Майор вскочил с ящика и занял позицию между Артемом, Кулдыком и егерями.

– Назад! – рявкнул майор. – Всех касается! Три шага назад шагом… марш!

– Спокойно, служивый, – пробасил Гром. – Делайте, как знаете, тут ваша вотчина.

Артем тем временем ухватил Кулдыка за шею и крепко сдавил. Полковник захрипел и начал ловить воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Скаут влил остатки зелья прямо ему в глотку. Зрелище было впечатляющее. Особенно впечатлил зрителей тот факт, что все это проделал Артем. Очень уж не вязалась выходка с его внешностью. Такой вроде бы положительный парнишка и вдруг так себя ведет. Практически пытает пожилого человека. Да, врага, но все равно… как-то это выглядело… не очень.

«Поколение, свободное от условностей, – мелькнула мысль у Бондарева. – Для выживания это хорошо, а вот дальше… им придется туго. Воевать без условностей можно, а мирно жить рядом – нет. Хочешь не хочешь, а придется их выдумывать или вспоминать. Второе проще, но этому поколению явно придется помучиться с первым вариантом».

Артем ослабил хватку, Кулдык проглотил зелье, поперхнулся и закашлялся. Прошло какое-то время, и полковник снова был готов говорить.

– Так что за артефакт нашел Донцов? – повторил Бондарев. – Или это был не артефакт? Что там было? Черное лекарство?

– Черное… лекарство – это… миф, – Кулдык хмыкнул. – Вы подумали, что если на контейнере знак «Вектора», то внутри должно быть… что-то из его продукции? Нет…

– Кулдык, не тяните, или мы вольем еще порцию, и тогда вам конец. Влить?

– Не надо, – прохрипел пленник. – В контейнере «живокост». Необычный. Очень сильный. Но все равно… просто «живокост».

– То есть артефакт ценный, но не уникальный? А как вы доложили в штаб Армии?

– Не мы докладывали. «Приятель» Князева из Волчанска доложил. Я не в курсе, что он там наплел. А майор Савенко мне не сказал ничего. Просто забрал контейнер и не выпускал его из рук.

– Похоже, зелье не очень-то действует, – негромко, так, чтобы слышал только Бондарев, сказал Артем. – Не хочет он до конца раскалываться.

– Тоже так думаю, – майор многозначительно покосился на егерей. – Молчи пока об этом.

Артем прикрыл глаза, обозначая, что все понял.

– Значит, этот загадочный «приятель» служит в штабе Волчанского форпоста и в курсе всех дел Армии? – снова переключился на Кулдыка майор.

– Еще как в курсе! И вес имеет, получается.

– Или умеет все ловко устраивать, – задумчиво проронил Бондарев. – Имя вы, конечно, не знаете.

– Только оперативный псевдоним – Дальнобойщик.

– Довольно нейтральное прозвище… – Бондарев задумался.

В форпосте Волчанск действовал шпион провокаторов, теперь это было доказано, но соль была в другом. Каким бы авторитетным ни был этот шпион, подтвердить преувеличенную значимость артефакта должен был кто-то в штабе Армии. Какой-то еще более авторитетный предатель. Иначе штаб не отправил бы в Отряд своего офицера.

Кулдык начал «загружаться» от чрезмерной дозы снадобья. Артем это заметил и ткнул Бондарева в плечо, но было поздно. Зелье так и не сделало полковника до конца откровенным, зато отравило крепко. Кулдык больше не реагировал на вопросы и лишь бормотал бессвязные слова.

Майор склонился и попытался уловить, что там бормочет пленник. Все, что он понял, были слова «вектор», «полигон» и непонятное – «кибомгла».

Бондарева вдруг будто бы окатило кипятком. «КИБО-МГЛА»! Это была аббревиатура! Майор почувствовал, как в стенке мысленного «сейфа» появляется очередная трещина, сквозь которую просачивается новое воспоминание о последнем дне службы в секретном бункере. Погружаться в него было вроде бы не время, но Денис ничего не мог с собой поделать…

* * *

«…Удивительно, что за прошедшие девять лет некоторые совершенно ненужные детали не стерлись из памяти, а только крепче в нее въелись. Ну, вот зачем было помнить карикатурную физиономию на бачке унитаза в мужском туалете отсека «Б-3», которую кто-то старательно обновлял каждое утро черным маркером? Или какой теперь был прок от намертво впечатанного в память расписания дежурств и алгоритма смены кодов доступа на все уровни бункера? Обычно в памяти остается главное, что-то принципиально важное плюс десяток забавных случаев. Даже крупные неприятности порой забываются. Но у Дениса все вышло иначе, фактически вывернулось наизнанку. Он помнил ворох мелких деталей, но абсолютно не ориентировался в базовых вещах: что, где и кто.

Он не помнил что находилось в бункере, охраной которого он командовал. Он не помнил, где был расположен бункер. Да, в Старом Осколе, но где конкретно? Город ведь немаленький. И он напрочь забыл имена и лица своих сослуживцев из числа командного состава. Бойцов и сержантов помнил отлично, а офицеров и специалистов – как отрезало. Денис хорошо помнил штатное расписание и точно знал, что оно было укомплектовано полностью, но кто скрывался за безликими штатными единицами? Как звали этих офицеров и спецов, как они выглядели? Хотя бы имелись ли среди них женщины? Денис не мог припомнить даже этого.

Осознав, что по-прежнему не может составить общую картину, Денис решил зайти с другого бока и будто бы начал спускаться с небес на землю. Вместо схем, алгоритмов и разрозненных деталей в памяти всплыл интерьер стратегического зала на уровне «А». В просторной штабной комнате было полно офицеров и специалистов, царила деловая, но слегка нервозная атмосфера, и было душновато, хотя системы вентиляции работали исправно, Денису об этом буквально час назад доложил начальник соответствующей службы, или «главный технарь», как его называл сам Бондарев. Между прочим – близкий друг Дениса, это майор помнил, но имя и внешность приятеля оставались пробелом в памяти.

В зале шло совещание по итогам эвакуации. Из бункера вывозилось, а вернее, уже было вывезено куда-то на восток… Куда конкретно? Опять пробел… почти все содержимое. В многочисленных отсеках, лабиринтах коридоров и переходов с уровня на уровень на момент совещания оставалось только малоценное имущество и не подлежащее демонтажу оборудование. Единственным уровнем, на котором пока не гулял ветер запустения, оставался этаж «А», штабной, а теперь заодно и медицинский. В его стратегической половине собрались все, кто пока не эвакуировался, а в госпитальном блоке шла какая-то работа. Деталей Бондарев не знал, но в целом понял, что эта работа не имела отношения к эвакуации. Вернее, имела, но непрямое. Это выяснилось чуть позже, буквально через час.

Память вдруг подменила картинку, и Бондарев как бы переместился из большого зала в канцелярию Коменданта. После отбытия с последним эшелоном командования секретной базы именно он стал главным на объекте. Бондарев, получается, был на тот момент вторым после Коменданта, его правой рукой. Это было следующее совещание, состоялось оно через час после расширенного и прошло в обстановке строжайшей тайны. Здесь народу было гораздо меньше. Вел совещание Комендант, за столом сидели трое спецов в белых халатах, Начальник медицинской службы плюс тот самый главный Технарь и три офицера, включая самого Бондарева. Слева от него расположился командир группы спецназа, а справа – командир саперов.