Переход князя Дола на российскую сторону и его помилование русскими властями внесли растерянность в ряды сторонников Мансура, а у многих горских владетелей вызвали полную растерянность и тревогу за свою судьбу. В письмах, которые пришли на имя командующего войсками на Кавказе генерала Потемкина, многие владетели, уздени и старшины спешили принести повинную и просили о помиловании за участие в нападениях горцев на российские отряды и селения. Андреевские и аксаевские владетели сообщали в письме Потемкину, что они «и прочие старшины и уздени все заодно в прилепленности своей к ложному имаму раскаялись, а если чеченцы, верные Ушурме, будут чинить вред нашим народам, то согласились с ними драться».

Полковник Нагель доносил, что кумыки-аксаевцы — как владетели, так и простой народ, — устроили у себя собрание и под присягой решили вместе с андреевцами принести повинную и просить о помиловании, раскаиваясь в своих преступлениях. Андреевский владелец Темир Хамзин в письме генералу Потемкину также сообщал, что «андреевцы в содеяниях своих пришли уже в раскаяние с тем, чтобы отстать вовсе от Ушурмы и быть по-прежнему верными Ее Императорскому Величеству рабами». В ответном письме Потемкин потребовал, чтобы андреевцы принесли новую присягу на верность Ее Императорскому Величеству и отреклись от всякого сообщения с известным бунтовщиком Мансуром и «в доказательство чистого раскаяния дали аманатов. Только тогда оставлю я в покое андреевский народ».

Вслед за князем Долом другой из давних и верных сподвижников Мансура — андреевский владелец Чепалов Хаджи Муртазалиев — также оставил имама. В письме кизлярскому коменданту Вешнякову 16 августа 1786 года он писал: «Доношу сим Вашему Высокопревосходительству, что я был по сие время к России злодеем и преступником. Ниже пришел в раскаяние, желая пребывать России верным». Чепалов обещал служить верно, ловить врагов России и доставлять их в руки властей. Все эти обещания и присяги вряд ли стоит принимать всерьез, поскольку они давались под прямым военным давлением. Владетели вовсе не стремились покориться русским властям, но были вынуждены сделать это, чтобы сохранить свои посевы, скот и жизнь своих подданных.

Обстановка на Северном Кавказе, в районе, охваченном движением горцев во главе с Мансуром, к лету 1786 года стала складываться не в пользу восставших. Если до этого многие князья и владетели занимали выжидательную позицию, то в августе — сентябре почти все они поспешили отмежеваться от имама и представить себя преданными сторонниками России. Кабардинские князья, шамхал Тарковский Мухаммед, казикумухский владетель Мухаммед-хан, табасаранский владетель кади Ростем, уцмий Каракайтагский из Дагестана, владетели и уздени Аксаевской и Андреевской деревень — все они отмежевались от Мансура. Они, как и другие горские князья, обратились к российскому командованию с письмами, в которых заявили, что «будут служить отныне Российской империи с усердием».

Мансуру был нанесен жестокий удар. Причем случился он не на поле боя, а был незаметно подготовлен в кабинетах российских генералов и чиновников. Удар был нанесен очень расчетливо не по войскам и даже не по самому Мансуру, а по примкнувшим к народному движению из корыстных побуждений горским князьям, старшинам и узденям.

В сентябре 1786 года из различных мест Кавказской линии стали поступать донесения о том, что Мансур ушел за Кубань. Специально распускались слухи о том, что его уход вызван расколом среди его сторонников, их разочарованием в своем вожде. Еще в июле администрации Кавказской линии стало известно, что закубанские народы отправили одного из влиятельных мурз для приглашения к себе имама Мансура, чтобы он, собрав и возглавив их вооруженные отряды, совершал нападения на селения, разъезды и крепости российских властей. В сентябре российским командованием были предприняты новые попытки захватить Мансура в плен. От кабардинских и дагестанских владетелей были взяты расписки о том, что, если имам явится в их селения, они должны будут непременно задержать его и выдать властям.

Кольцо вокруг Мансура продолжало сжиматься.

Турция готовилась к войне с Россией, надеясь взять реванш за недавнее поражение. Послы Англии, Франции, Швеции и Пруссии предлагали туркам любую помощь: деньгами, флотом, вооружением, инструкторами и даже войсками. Европа очень опасалась усиления России.

Движение горцев во главе с Мансуром не только осложняло положение на Северном Кавказе и в Грузии, но и отвлекало немалую часть русских войск от действий на европейском театре и в Крыму. Вот почему султанская Турция придавала такое большое значение ситуации в Чечне. В то время как в Константинополе велись дипломатические переговоры, турецкие агенты развернули на Кавказе бурную деятельность. Вместе с султанскими фирманами кавказским князьям и ханам щедро раздавались богатые подарки и деньги.

В январе — марте 1787 года турецкие агенты все чаще стали появляться у князей Дагестана, Кабарды и других кавказских областей. В письме к Аджи-Мурзе Кирякозову от уцмия Каракайтагского отмечалось, что люди, прибывшие к карабахскому Ибрагим-хану с богатыми дарами от турецкого паши, имеют своим главным намерением ехать оттуда «со знатными подарками к дагестанским владетелям с тем, чтобы, раздаря оные, наклонить их на единодушие туркам». В другом письме тому же Кирякозову от сына уцмия Каракайтагского также сообщалось о приезде турок с подарками в Дагестан и о том, что прибывший чиновник по имени Мамат-Алий утверждает, что «турки имеют повеление видеться с известным алдынским имамом Мансуром».

По мнению российских властей, турки планировали поддержать восстание чеченцев и других горцев, с тем чтобы впоследствии присоединить их земли к Османской империи. 3 апреля 1787 года полковник Савельев известил начальство, что от суджукского паши к Мансуру приехал человек с письмом. В задачу посланника входило помочь имаму вновь привлечь к себе горские народы. Из донесения бригадира Нагеля явствует, что Мансур предупреждал соратников о скором своем прибытии во главе турецких войск, а также о помощи от аварского Умма-хана, шамхала Тарковского и уцмия Каракайтагского. Это известие, однако, не возымело действия. Горцы не боялись аварского Умма-хана и знали, что турецкие войска никогда еще не появлялись в горных районах Кавказа. Туркам намного удобнее было идти в Крым или на Кубань, но даже и туда они не шли, опасаясь русских. «Когда чеченцы посылали специальных людей к шамхалу и уцмию, — докладывает Нагель, — чтобы справиться о том, готовы ли они оказать помощь имаму в борьбе с русскими, то всюду получали отказ».

В мае — июне 1787 года Мансур усилил агитационную деятельность. Он не только рассылал письма, но совершал с несколькими верными мюридами опасные походы, во время которых лично проводил собрания в различных горских селениях, настаивая на необходимости в кратчайшее время собрать войско для защиты людей и селений от российских войск. Такое собрание состоялось и в родном ауле Мансура — Алды. То, что мятежный имам, которого искала и пыталась уничтожить вся российская армия на Кавказе, беспрепятственно разъезжает по Чечне, доказывало, что его авторитет и популярность вновь поднялись до необычайных высот. Даже горские князья и владетели, давние его недоброжелатели, не решались не только напасть на Мансура, но даже информировать военные власти на Кавказской линии о его передвижениях.