Истлейв с Хаствитом опять разделились, поскольку Хаствит хорошо знал, как ставить новые «разговорчивые» подковы, он и командовал подковкой лошадей. Но всех своих лошадей сотник Овсень тоже подковывать не захотел, оставив десяток воинов для тихих рейдов вместе с теми, что сидели, как сам сотник и стрельцы, на лосях. Именно с ними, с этими десятью лошадными воями, с десятью стрельцами, сидящими на лосях, и с двадцатью дварфами, устроившимися на лосях и лошадях позади всадников и вооруженными, в дополнение к оружию, рабочими инструментами, сотник Овсень и отправился выручать своих пленников. Дорогу знал Истлейв, бывавший в поместье Торольфа и вообще когда-то по своим делам проезжавший Норвегию по этой дороге чуть не до восходного берега.

Посты, выставленные Ансгаром вокруг имения, приветствовали русов, считая, что те отправляются по заданию конунга. Других славян в округе не было, и спутать их ни с кем было невозможно. Тем более славян, сидящих на лосях и сопровождаемых дварфами. Едва кавалькада миновала линию сдвоенных постов, как за спиной у себя увидела высокое зарево. Это Ансгар приказал жечь высокие костры. Причем непонятно было, что горит, и костры внешне горели так же, как горел бы дом. Если Торольф выставил наблюдателей, те наверняка должны были бы посчитать, что Дом Конунга сгорел. То есть Торольф Одноглазый должен был ликовать и готовиться выступить по полной своей запланированной программе.

Но Овсеню и его спутникам было не до того. Скакали со скоростью, на которую были способны лоси, но скорость эта была ниже возможной, потому что Истлейв не желал двигаться по дороге, чего-то опасаясь и постоянно прислушиваясь. Но и эта скорость, пусть и не сравнится со скоростью лошади, все равно в несколько раз превышала скорость человека. И потому путь, на который пешему человеку требуется половина дня, как говорил Гунналуг, они преодолели гораздо быстрее и скоро оказались у цели.

Вообще-то Овсень планировал остановиться чуть в стороне от имения, чтобы не показаться на глаза возможной охране. Он взял с собой слишком мало воев, чтобы ввязываться в откровенный бой и, тем более, идти на штурм. Все следовало сделать тихо и аккуратно: прорыть подземный ход, вывести через него пленников и вернуться к своим ладьям уже на предельной скорости, чтобы успеть еще и занять место в строю других воинов-русов. Но Истлейв, зная окрестности, вывел их, минуя дорогу, на каменистый холм, с которого имение было видно достаточно близко. Оттуда можно было рассмотреть, куда следует рыть подземный ход и вообще правильно сориентироваться. И хорошо, что вывел, потому что за высоким забором явно нечто творилось. Горело много факелов, и огни перемещались с места на место, что говорило о суете, не соответствующей времени суток, когда люди должны спокойно спать.

– Может быть, нас заметили и готовятся к отражению штурма? – спросил Велемир.

– И потому не закрыли ворота? – усмехнувшись, заметил Истлейв.

Из ворот как раз выехали четверо всадников с факелами в руках, но, отъехав на пятьдесят локтей, остановились, чего-то дожидаясь.

– Они кого-то провожают… – предположил Овсень.

– Или, наоборот, встречают, – заметил дварф. – Не менее сотни воинов идет. Пеший строй… Идут быстро, торопятся…

Люди своим слухом не могли соперничать с дварфами и с любой другой нелюдью и хорошо это знали. Но зрением людей боги наградили хорошим, и потому они всматривались в дорогу. И в очередной раз убедились, что дварфы местную обстановку слышат лучше и потому вели их без дороги. Иначе было бы трудно избежать встречи с сотней воинов в рогатых шлемах, которые подошли к воротам имения, поговорили на ходу с четверкой конных воинов, что встречали их с факелами, и двинулись внутрь, за забор.

– А мне сдается, что это хитрый ход Гунналуга… – задумчиво предположил сотник и потеребил свою бороду. – Гунналуг сказал нам, где содержат пленников, и одновременно сообщил Торольфу, что мы это место знаем. Торольф направил к местной страже подкрепление. Но, может быть, здесь вообще никаких пленников нет, а есть только засада…

– Есть пленники… – сказал Истлейв. – И мои браться слышат… Есть пленники… За забором дети плачут и женщины тихо говорят… Мы все слышим это… И цепи звякают…

– Ворота не закрывают… – сообщил Велемир. – Еще кого-то ждут?

– Пленников к воротам ведут… – сказал дварф. – Я слышу, как звуки смещаются…

– Истлейв, ты со своими собратьями общаться издали сможешь?

– Конечно…

– Тогда разделяемся на две группы… Велемир со стрельцами идет сзади, я с другими поставлю засаду впереди… Будем отбивать…

– Не торопишь, дядюшка Овсень, – сказал Истлейв. – Сейчас просыпается дварф-кузнец во дворе… Мы его еле разбудили… Он точно скажет, что там происходит…

– Дварф во дворе? – переспросил Овсень. – Там живет дварф?

– Мы сами не знали. Похоже, живет и кузнецом там работает… Это норвежский дварф… Мы просто его сон услышали и стали его будить. А он подумал, что мы ему снимся. Сейчас просыпается. Ага…

– Что?

– Отвечает… За пленниками стража прибыла. Какие-то иноземцы…

– Славяне? Кто-то выкупил их?

– Хазары… Два десятка стражников. Поведут на галеры, что стоят в заливе Ослофьорда. Хазары просят дать им дополнительно двадцать человек, но местный сотник отказал. Он ждет нападения, и еще должен ударить из засады… Он половину сотни готовится вывести в скалы, где легко спрятаться…

– Туда, то есть, где мы сейчас… – сказал Велемир. – Я бы их встретил… Ночь светлая…

– А я бы с удовольствием на эту встречу посмотрел, – сказал Истлейв, которому не довелось самому увидеть мастерство стрельца рядом с башней Гунналуга, но разговоров среди других дварфов было много, и потому дварф-провожатый пылал любопытством.

– Это правильно, – согласился Овсень. – Оставляю тебе твоих стрельцов и половину дварфов на всякий случай. Вы дело сделаете, а потом дварфы выведут вас на наш след. Мы устроим засаду на дороге. Подальше от поместья. Вы, как закончите, прямо по дороге догоняйте. Дварфы подскажут, где наша засада. Ударим одновременно с двух сторон. Стрельцам работать осторожно… Стража, возможно, будет среди пленников…

Как раз в это время около ворот послышались громкие голоса. Хазарские стражники на тонконогих лошадях щелкали длинными бичами, подгоняя пленников. Вдоль всей колонны была протянута звенящая цепь, к которой веревками были привязаны женщины. Детей привязывать не стали. Женщины вели их за руки или несли на руках. Некоторые из детей, видимо, оставшиеся без родителей, шли сами, хотя и были не привязаны, но держались за цепь и прятались в глубину колонны, потому что бичами стражи наказывали тех, кто от цепи удалялся в сторону.

Колонна пошла быстро. Пленникам, наверное, трудно было такой темп выдержать на протяжении всего пути, но стража рассчитывала подгонять их ударами.

– Стража парами с двух сторон… – сразу обратил внимание Велемир. – Мы догоним и начнем с задних. Попарно и будем снимать…